Высоцкий. На краю. Юрий Сушко

Отечественной войны на гимнастерке, один рукав был заправлен под ремень (может быть, поэт именно ее помнил, когда писал: «И когда наши девушки сменят шинели на платьица»?..).

* * *

      В июле 44-го по улицам Москвы гнали колонну пленных фашистов. А за колонной, как бы подталкивая немцев в спину, катили поливочные машины и смывали с асфальта следы нечисти. Своеобразный акт торжества товарища Сталина над поверженным врагом. А москвичи сдирали с оконных стекол пожелтевшие, пыльные полосы газетной бумаги, перечеркнувшей их мирную жизнь.

      Маскировку пытался срывать я.

      – Пленных гонят, чего ж мы дрожим?!

      – Мам, как по-немецки «Долой Гитлера»? – обернувшись с подоконника в комнату, спросил Володя. – Ага, понял. – И, высунувшись почти по пояс на улицу, во все горло мстительно заорал: «Гитлер капут! Гитлер капут!»

      Тридцать лет спустя пел Владимир Высоцкий, подчиняясь своим детским впечатлениям:

      Уже довоенные лампы горят вполнакала,

      Из окон на пленных глазела Москва свысока…

      ………………………..

      И шторы – долой!

      Затемненье уже ни к чему…

      Отец писал с фронта по-прежнему редко и немногословно. Жив-здоров, воюю, позади Польша…

      Распластавшись животами на столе, Володя с соседом по квартире Вовкой Севрюковым (тезки называли друг друга по фамилиям, и юный Высоцкий говорил Севрюкову: «Ты мне не товарищ, а брат по пятому колену») разглядывали дряхлую карту, которую мама как-то принесла с работы. «Вот смотри, Севрюков, – приговаривал Володя, – вот там мой папа, наверное». Его палец переполз через Нейсе, тут же под ним скрылись Кетцен, Виттенбург и Бранденбург. «А это Берлин, видишь?» – «Ага». – «Совсем-совсем близко, чуть-чуть осталось…»

      Но за Берлином фронтовые дороги майора Семена Высоцкого легли на Прагу и Кладно. И когда в Москве уже гремел победный салют, под чехословацкой столицей «солдатиков в сердце осколком толкало», а ротные успевали выходить в комбаты, которых настигали уже послевоенные, казалось бы, пули и осколки. Гордился Семен Владимирович и всем знакомым демонстрировал книжку своего легендарного командира, дважды Героя Советского Союза Дмитрия Лелюшенко, который добрым словом и его в своих послевоенных мемуарах вспомнил: «Особую доблесть показали начальник штаба армии, генерал-лейтенант К. Упман… полковник С. Маряхин… майор С. Высоцкий…»

      «Возвращались отцы наши, братья по домам, по своим да чужим…»

      В Москву Семен Владимирович прибыл только через два месяца после 9 мая – в июле, вместе со сводным полком 1-го Украинского фронта в канун Парада Победы.

      Белорусский вокзал в те дни был, наверное, самым главным местом в Москве. Сюда приходили с цветами, с надеждой и без, встречать и провожать поезда, следующие с запада до столицы – и дальше, со всеми остановками. «Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я», – занесет в свои стихотворные «мемуары» Владимир Высоцкий отцовский подарок.

      Есть тайная зоркость ребенка. Взрослые