Высоцкий. На краю. Юрий Сушко

было такому случиться: в день, когда Нину с новорожденным надо было забирать из роддома, дела погнали счастливого отца далеко от Москвы. Что попишешь, армейская служба. Не беда, Алешка поможет. Нина знала, что на брата мужа можно было положиться.

      К выписке Алексей Высоцкий успел впритык. Когда вышли на улицу, мороз даже не почувствовали – было безветренно. Нина Максимовна и Алексей с малышом на руках шли медленно, осторожно, боясь поскользнуться. Хоть и были тротуары щедро посыпаны песком с солью, но мальчишки уже повсюду успели раскатать едва угадываемые под снегом ледовые дорожки. Даже взрослых тянуло с разбегу прокатиться по этим длинным темным зеркалам.

      Вот и Вовочка будет, наверное, тут кататься, думала Нина. Хотя нет, ведь рядом каток. Нечего ему тут, на улице, болтаться, того и гляди, на дорогу попадет. Она усмехнулась сама себе: «Вот глупая, ребятенок еще и слово «мама» сказать не успел, а я своего Володеньку уже на каток собираю…»

      Вова, Володенька, Владимир – Владыка мира… Сколько споров чуть ни с осени 1937-го велось вокруг имени будущего москвича. И не только в семье Высоцких, и не только жарким ночным шепотом, но и на кухне, и в застолье шумных Семеновых друзей. Извлекались на свет Божий захватанные святцы, перелистывались страница за страницей: «Александр – мужественный помощник… Андрей – просто мужественный… Афанасий – бессмертный… Как тебе? – Ага, еще чего: Афоня?.. Нет уж. Ну, Василий – царь… Виктор – победитель… О, давайте назовем Сосипатром, мне нравится! – Да ну тебя, что за дурацкие шутки!..»

      Перед отъездом в командировку Семен Владимирович проявил характер и твердо сказал жене: «Будет сын, назови Владимиром. В честь моего отца и твоего младшего брата. Хорошее имя…»

      А тут еще и траурные ленинские дни подоспели. Тоже повод. Все один к одному.

      Нина Максимовна коснулась варежкой кармана пальто, где была трогательная поздравительная открытка, которую ей вручили с первой же передачей в роддом 26-го, кажется, января.

      «Мы, соседи, – писал 12-летний сын Гиси Моисеевны Миша Яковлев, – поздравляем Вас с рождением нового гражданина СССР и всем миром решили назвать Вашего сына Олегом. Олег – предводитель Киевского государства!..» Вот как – «всем миром»…

      Наконец добрались. Вот она, 1-я Мещанская, 126-й дом. Три высоченных этажа, толстые каменные стены. До революции тут размещались меблированные комнаты доходного дома «Наталис», принимавшего приезжих с Балтийского (раньше Виндавского) вокзала. Старый дом прочной кладки, только отапливался из рук вон плохо. Жильцы временные, транзитные – народец неприхотливый, им бы голову куда было приклонить вечером после дневной беготни по столичным конторам, бутылочку раздавить да дамочку с привокзальной площади приголубить, а там – хоть трава не расти! Но как быть тем, для кого в бывшем «Наталисе» создали коммунальный «рай»? Где трубы текли, стены цвели и ветшали, где «било солнце в три луча, сквозь дыры крыш просеяно…»?.. А когда на кухне, пусть даже большой и с высоченными потолками, у плит за стиркой и готовкой разом собирались все хозяйки – от чада и гама хоть беги!

      На стенах желтели рукописные объявления