Бедный Рюрик. Владислава Николаева

ты ищешь в жизни?

      – Того же, что и все, – тёмный пожал тяжёлыми плечами.

      – Все ищут тепла и света, – отказался принять ответ Рюрик.

      Руслан покачал головой:

      – Свет, тьма, тепло, холод… все ищут счастья, можешь завернуть его в любые тряпки и навесить какие угодно ярлыки. Запрети счастье – все всё равно будут искать его. Можешь назвать его свободой, любовью, дружбой, дополнительным куском к пайке, излечением, победой на скачках. Счастье останется тем, что каждый ищет в любой момент жизни.

      – И ты рассчитываешь его найти? – Рюрик смотрел на него и не понимал, как тьма напротив вообще смеет говорить о счастье. – После того, что ты уже сделал?

      – Будь это просто, счастье не было бы так желанно, – холодные синие глаза задумчиво сосредоточились на грязноватой столешнице едва ли её видя.

      – Ты должен быть несчастным, – безжалостно выговорил светлый бессмертный. – Ты лишаешь миллионы людей жизни, не даёшь возможности исправиться, ни во что не ставишь наследников других родов, чужое счастье тебе поперёк горла. Тебе нравится мучить, смотреть на смерть, разрушение. Ты не умеешь сострадать, быть милосердным, прощать, любить…

      Руслан не поддавался. Рюрику очень хотелось, чтобы он разозлился и ударил. Чтобы ударить в ответ. Но тёмный цинично усмехнулся:

      – Что ты знаешь о милосердии?

      Рюрик поперхнулся невысказанными словами. Что светлый бессмертный знает о милосердии?

      – Ты меня спрашиваешь?

      – Когда тебе приходилось быть милосердным?

      Рюрик честно задумался, чтобы припомнить конкретный случай.

      – Ты никогда не думал о милосердии, – не стал ждать Руслан. – Твои миссии просты как чёрное и белое. Виновник, если есть, не просит о милосердии и не вызывает желания его проявить. Ты воплощение светлого идеала, Абсолют добра, тебе даже не приходится противостоять людям. Всё, что может выйти против тебя, автоматически становится Абсолютным злом.

      – Мои миссии не просты, – процедил Рюрик.

      – Дядюшка Филиппо! – пробился сквозь завесу ауры бодрый голос.

      Тристан вернулся со стопкой денег.

      – Мы разговариваем, погуляй, – велел Рюрик.

      – Попроси вежливо, – потребовал Тристан.

      – Пожалуйста! – отмахнулся Рюрик.

      Полукровка ушёл к стойке.

      – Так для тебя милосердие значит убить детей, если уже убил их матерей?

      – Как частный вариант – да, – не стыдясь, признал Руслан.

      – Люди способны исправляться, очищаться!

      – После сильного потрясения и не все.

      – Когда они уже мертвы, не исправиться ни одному!

      – Поэтому смерть и называют крайней мерой.

      – Есть другие наказания.

      – Заключение или побои?

      – Ты всё извращаешь.

      – Могу сказать о тебе то же.

      – О чём ты? – поразился Рюрик.

      – Думать о наказаниях – не твоё дело, судить меня – не твоё право. Нет ни одного наказания, которое не превращало бы притесняемых