Нерон. Родовое проклятие. Маргарет Джордж

я скажу! – выкрикнул Силан. – Спроси свою жену! Спроси Мессалину! Она не один месяц меня преследовала, пытаясь затащить в свою постель. Я отказался, и вот ее месть!

      – Уведите его, – повторил Клавдий.

      Преторианцы спешились, подошли к карете, выволокли Силана и заставили его сесть верхом на лошадь.

      – Она шлюха! – не унимался Силан. – И убийца, если готова убить меня за это! За то, что я ей отказал… Я, ее отчим. Она – мразь!

      – За клевету на м-мою супругу ты заслуживаешь с-смерти, – сказал Клавдий.

      И на моих глазах императорские гвардейцы увезли Силана. Какое-то время я еще слышал его крики, а потом все стихло.

      – Луций, на этой р-развилке мы расстанемся, – повернувшись ко мне, дружелюбно сказал Клавдий. – Я вернусь в Рим, а тебя с-сопроводят на виллу к тете. В-вот письмо, которое объяснит, п-почему ты вернулся один.

      И он сунул письмо мне в руки.

* * *

      Вся радость, какую я испытал, глядя, как уходят под воду преследовавшие меня по ночам монстры, исчезла на фоне ужаса, охватившего дом тети. Лепида, прочитав письмо, будто сломалась. Она заголосила, убежала в свою спальню и там, заливаясь слезами, рухнула на пол.

      – Силан, Силан… Что он сказал? – спрашивала она, цепляясь за мою руку.

      Моя высокочтимая тетя превратилась в скулящее нечто, которое умоляло меня рассказать хоть что-то о случившемся. А я… я не мог толком ей ответить, потому что все произошло слишком быстро.

      – Он… он все время кричал, что невиновен.

      Это все, что я мог вспомнить.

      – Конечно он невиновен! – Тетя усилием воли села и вытерла слезы со щек. – Но кто на него донес? Клавдий пишет о снах, которые видели Мессалина и его вольноотпущенник Нарцисс, и якобы они доказывают измену…

      – Силан сказал, что Мессалина хотела ему отомстить… и сделала это таким образом.

      – Отомстить? Но за что? Я всегда думала, что он ей нравится.

      И тут осмелился подать голос один из сопровождавших меня преторианцев:

      – Слишком нравился. Силан сказал, что она пыталась его соблазнить, а получив отказ, пообещала его уничтожить.

      – О нет! – Тетя схватилась за голову. – Нет! Не может быть!

* * *

      Но так оно и было. Вскоре вся история всплыла. Не о соблазнении – это осталось частным делом, которое никто не мог обсуждать. Заговор против Силана основывался на соучастии Мессалины и ее сообщника Нарцисса: то он, то она приходили к Клавдию с жалобами на сны о Силане, который якобы замышлял убить императора. Легковерный Клавдий счел, что их схожие сны служат для него предупреждением о задуманном покушении. На деле же это лишь доказывало, что Мессалина и Нарцисс прекрасные актеры и сообщники.

      То, что ими двигало, достойно лишь презрения. Мессалина принесла в жертву собственному тщеславию жизнь человека и сделала свою мать вдовой. Это был мой первый жестокий урок, благодаря которому я понял, на какое зло способны люди, движимые грязными резонами. И я выучил его на всю жизнь. Всегда надо быть настороже. Пусть меня считают жестоким. Лучше быть жестоким,