Цена его коварства. Дженни Лукас

Очень успокаивает.

      – Давайте приступим, – резко проговорила я.

      Я наблюдала за его растяжкой, выворачивая ему руки, ноги и плечи. Затем мы перешли к приседаниям и упражнениям на степе. Потом полчаса велотренажера, снова растяжки, на сей раз с эспандером, беговая дорожка, штанга – аккуратно, под моим постоянным контролем. Я помогала ему растягивать и наращивать мышцы, останавливая его раньше, чем он мог нанести себе новую травму или вновь вывихнуть плечо. Наше противостояние самолюбий продолжалось. Он работал как проклятый, и его старания приносили плоды. Два месяца спустя ему уже не требовались ни перевязь, ни трость. Глядя на него, невозможно было догадаться о его недавних травмах. Он выглядел мужчиной в расцвете сил.

      Он и был им.

      Черт возьми!

      Почему мне это так бросалось в глаза?

      Между нами помимо всего завязалось что-то вроде дружбы. Мы с удовольствием беседовали во время занятий. Я узнала, что его компания стоит миллиарды и называется «Сен-Сир Глобал», что ее основал еще его прадед, затем ею по очереди управляли его дед и отец, после смерти которого Эдвард, которому тогда было двадцать два года, принял дело в свои руки. Правда, я так и не поняла, чем в точности она занимается: слыша о «деривативах» или «свопах на дефолт по кредиту», я тотчас впадала в ступор. Интереснее было слушать про Руперта, кузена Эдварда и его конкурента в бизнесе, которого тот ненавидел.

      – Мне нужно побыстрее поправиться, чтобы расправиться с ним, – мрачно повторял Эдвард.

      Подобное отношение к родне казалось по меньшей мере странным. Мой любимый отец умер, когда мне было десять. Я очень страдала. Год спустя мать вышла за разведенного продюсера Говарда Лау. Его дочка была на год моложе меня. Говард совсем не походил на моего отца-профессора – и все же мы были счастливы. До тех пор, пока не заболела мать. Мне было семнадцать. Именно тогда я решила, что выберу профессию, которая позволит мне помогать людям. И при этом не сталкиваться со смертью.

      – Стало быть, вы не потеряли ни одного пациента? – насмешливо спросил Эдвард.

      – Вы будете первым! – рявкнула я. – Если не перестанете утяжелять штангу.

      Но были и темы, которых мы тщательно избегали. Я никогда не заговаривала о Мэдисон, Джейсоне и моей несостоявшейся кинокарьере. Мы не говорили о той женщине в Испании, о ее муже и том, что случилось между ними.

      Так или иначе, мы были соратниками и даже друзьями. Хотя я все время напоминала себе: он – лишь пациент.

      Почему же тогда мое тело воспринимало его не как пациента и даже не как друга, а как мужчину?

      Я часто ловила на себе его жадные взгляды. Что ж, говорила я себе, я лишила его секса – это было все равно что запретить льву охотиться на газелей. Он голоден. А я – вот, рядом. Но нет, я не стану его добычей.

      Когда солнце показалось из-за горизонта, я услышала, как бурчит у него в животе.

      – Проголодались? – спросила я.

      – Вы знаете, что да. – Он внимательно посмотрел на меня.

      Я отвела взгляд, стараясь не обращать внимания на