Цена его коварства. Дженни Лукас

к женскому полу. Думаю, кто-то из них повинен в том, что вам так приглянулась карьера ассистентки у испорченной знаменитости.

      – Все мои пациенты вели себя как профессионалы, – резко ответила я. – Я ушла из профессии… по другой причине. – Я отвела взгляд.

      – Да бросьте! Мне вы можете признаться. Кто из них хватал вас за задницу?

      – Ничего подобного не было.

      – Я так и думал, что вы скажете нечто подобное. – Он с насмешкой изогнул бровь. – И это еще одна причина, по которой я хотел нанять именно вас, Диана. Ваше благоразумие.

      Услышав это признание и собственное имя из его уст, я вдруг почувствовала, как странное тепло разлилось по телу.

      – Если бы кто-то из них приставал ко мне, я бы не стала держать это в тайне, уж поверьте, – упрямо ответила я.

      В ответ он лишь пренебрежительно махнул рукой:

      – Ваш бойфренд изменил вам с любимицей всей Америки. Вы легко могли продать эту историю журналистам, заработав кучу денег и насладившись местью. Но вы ни словом не упрекнули их. Это истинная лояльность.

      – Это глупость, – пробормотала я.

      – Нет. – Он взглянул мне в глаза. – Такое редко встретишь.

      – Просто приличия. Я не увлекаюсь сплетнями.

      – Вы были прекрасным физиотерапевтом. И ушли вы из-за того, что кто-то из пациентов повел себя неподобающе. Кто же?..

      – О господи! – взорвалась я. – Поймите, никто из них ни в чем не виноват! Я ушла, потому что хотела стать актрисой!

      Актриса. Слово насмешливым эхом заметалось в стенах кабинета. Мои щеки пылали от смущения. Казалось, даже дрова в камине рассыпаются издевательским щелкающим смехом.

      Но Эдвард Сен-Сир не смеялся.

      – Мисс Мэйвуд, сколько вам лет?

      – Двадцать восемь. – Жар еще сильнее прилил к лицу.

      – Многовато для актрисы.

      – Я мечтала о кино с двенадцати лет.

      – Почему же вы ждали так долго?

      – Я хотела начать раньше, но…

      – Но?..

      – Это было бы непрактично. – Я отвела глаза.

      – Но ведь вся ваша семья занята в кинобизнесе, – наконец рассмеялся он.

      – Мне нравилась физиотерапия, – произнесла я. – Нравилось возвращать людям прежние силы.

      – Почему же вы не стали врачом?

      – Пациенты физиотерапевта не умирают. – Мой голос предательски дрогнул. Но я взяла себя в руки и невозмутимо продолжила: – Это был разумный выбор. Я могла себя обеспечить. Но после стольких лет…

      – Вы не могли найти покоя?

      Я кивнула:

      – Я бросила работу. Но быть актрисой оказалось не так здорово, как я воображала. Я несколько недель ходила на прослушивания, но в конце концов бросила это и стала ассистенткой у Мэдисон.

      – Это же была мечта всей вашей жизни. И вы отдали ей лишь несколько недель.

      – Дурацкая мечта, – промямлила я, глядя в пол.

      Я думала, он скажет, что мечты не бывают глупыми. Или хотя бы пробормочет что-нибудь утешительное. Так делали все. Даже Мэдисон.

      – Что