Время умирать. Рязань, год 1237. Николай Баранов

степной стражи друг у друга. Пиры, охота, разговоры о жизни.

      Когда к кочевью Гунчака вплотную приблизились татарские отряды, хан поднял своих людей и куда-то ушел. Произошло это так быстро, что он даже не успел подать весть Ратиславу. Два года о Гунчаке ничего не было слышно, и вот такая встреча.

      Половец узнал боярина сразу. Обрадованно вскочил на ноги, протянул руки для объятия.

      – Ратьша! Друг! Как рад тебя видеть! – по-русски, почти не коверкая слов, воскликнул он.

      Ратислав заключать Гунчака в объятия не спешил, даже немного отстранился. Руки половца бессильно упали, улыбка сползла с лица.

      – Понимаю, – тихо произнес он. – Твои люди нашли тех, у скотьего двора…

      – Нашли, – подтвердил боярин. – Ты огорчил меня, друг. Или больше не друг ты мне? Пришел с войной на мою землю. Убил людей, находящихся под моей защитой.

      Гунчак опустил голову, развел руками.

      – Многое изменилось за эти два года, что мы не виделись, Ратьша.

      – Может быть. Но зачем ты убил женщин и детей? Ты же знаешь, как мы караем за то.

      – Знаю… – еле слышно отозвался половец. – Потом поднял голову, глянул в глаза Ратиславу и попросил: – Но ты хоть выслушаешь меня?

      – Это обязательно, – кивнул боярин. – Думаю услышать от тебя много интересного. Про татар.

      – Хорошо. – Гунчак с облегчением вздохнул, поняв, что прямо сейчас его казнить не собираются. – Где будем разговаривать?

      – Поднимемся в терем, – решил Ратьша. – Могута, дай приказ становиться на ночевку и узнай о потерях. Дозоры пусть выставят, а то попадемся так же, как вот эти. – Он кивнул на половцев, сидящих на полу.

      – Сделаю, боярин, – кивнул ближник.

      – Потом сообрази чего-нибудь перекусить и поднимайся к нам, – уже шагая к лестнице, добавил Ратьша. – Разговор, верно, будет долгий.

      Ратислав и Гунчак поднялись по скрипучей лесенке в терем. Помещение оказалось не слишком большим, по стенам – лавки, в центре – небольшой стол. Здесь было посветлее, чем внизу: световые окна приличных размеров, затянутые бычьим пузырем, давали больше света. Стало можно рассмотреть пленника получше.

      Да, за два года, прошедшие со времени их последней встречи, половецкий хан заметно изменился. Он и раньше всегда был поджарым, а теперь похудел еще больше. В карих глазах его поселился какой-то лихорадочный блеск. Щеки запали, обрисовывая широкие скулы. В черных коротких волосах и аккуратно подбритой бородке появились нити седины, а ведь Гунчак старше Ратьши всего-то на пару лет. Правда, одет хан даже богаче, чем раньше. Расшитый золотом распашной длинный кафтан, под ним – атласная, золотистого цвета поддевка, широкие темно-синие штаны с богатым, тоже шитым золотыми нитями поясом, короткие красные, с загнутыми носами сапоги. На поясе болтаются пустые сабельные ножны с золотым, похоже, носком, отделанные самоцветными камнями.

      – Садись, рассказывай, – показал боярин половцу на лавку. – Давненько