Тесные объятья смерти. Маргарита Малинина

делал попыток взять конфетку из коробки, за что я его чрезмерно уважала.

      – А кто все-таки дверь открыл в здание? – поинтересовалась я. – Напарник?

      Дядя Паша пожал плечами.

      – Вот и я не знаю кто. Шурик не признался в этом.

      – Но не сама же она открылась! И потом, как он ее не заметил? Ты говоришь, что путь в столовую пролегает через холл, так? – Он кивнул. – Значит, когда он ночью встал, он должен был заметить, что входная дверь нараспашку. А если она была закрыта, то он должен был слышать, как кто-то взламывает замок. Или из столовой этого не слышно?

      Подумав, крестный ответил:

      – Столовая довольно близко к выходу. Но, понимаешь… Тут такое дело… В общем, это могла сверхъестественная сила сделать!

      – То есть та самая женщина, которая тебе приснилась?

      – Не прис… – Он опять вздохнул. – Лерка, я понимаю тебя, я бы тоже не поверил. Но я могу отличить сон от яви.

      Хотелось мне напомнить, как он чертей гонял однажды в квартире и тоже уверял, что они реальны, но я сдержала свой язвительный язык. Я понимала, что крестному сейчас нелегко и не хотела его травмировать. «Кто старое помянет…», короче, ясно.

      – Хорошо, но, может, они разыграли тебя? Ты говорил потом об этом с этим… Александром?

      – С Шуриком-то? М-да, попытался…

      И дядя продолжил рассказ.

* * *

      – Павел, вставайте! – раздалось громкое прямо посреди мрачного, липкого, пугающего сна. Он бегал по заколдованному кругу и не мог выбраться. Так что Павел в итоге был благодарен Александру за то, что разбудил его. – Утренний обход, нам смену скоро сдавать! – бодренько провозгласил напарник, увидев, что сосед по «палате» открыл глаза.

      Охранники быстро собрались и вышли на улицу. Когда Шурик запер за ними дверь во дворец, Павел вспомнил события ночи.

      – Так зачем ты дверь-то открыл ночью?

      – Что? – не понял Саня. Или сделал вид?

      – Ты гулять выходил, что ли?

      – Да, я утром всегда пробежку делаю.

      – Я не про утро говорю. Я ночью вставал, и дверь была открыта.

      – Во сколько? – заинтересованно спросил напарник, даже остановился.

      – Я не знаю! – стал раздражаться Павел. – Это ты должен знать, ты же ходил по столовой, чаи распивал! Ну или что ты там делал?

      Саша изменился в лице. Будто Павел бросался какими-то жуткими голословными обвинениями, как минимум в убийстве детей, хотя до этого был суд, который его оправдал.

      – Это неправда, – медленно и тихо произнес он, но прозвучало это так, словно он кричит.

      Павел опешил. Он уже не мог рассказать ему про странный сон (он еще обманывал себя тем утром, что произошедшее в их комнате ему привиделось в кошмаре), обстановка, мягко скажем, не располагала. Зачем напарник врет? Он ведь говорил с Шуриком в столовой, то есть тот знает, что Павел его видел там! В чем смысл этого? И кого он все-таки высматривал в окошко? Того самого, кому он дверь открывал?

      Какая-то тайна кроется во всех этих ночных приключениях, но Павел пока