Ломаный сентаво. Аргентинец. Петр Заспа

царские офицеры. Сергей Ильич дал ему фору, отмерив линию в десять шагов. Сам же он стрелял с двадцати, и каждый его выстрел взрывался зелёным облачком гуавы. Ох, не прост был Сергей Ильич, далеко не прост. А когда они вернулись в дом, там их уже поджидал накрытый стол. Ольга Павловна не могла не слышать выстрелы, но не произнесла ни слова и лишь загадочно улыбалась. Она томно вздохнула, и где-то в глубине её матриархальной души Клим увидел юную девушку, запавшую на безумный стальной взгляд и так не вязавшийся с этим суровым взглядом мальчишеский румянец. Её глаза говорили: «Я знаю, что вы делали, я не одобряю вашу затею, считаю её безрассудной, вы как малые дети, но как же я хотела быть с вами рядом! Будь неладен тот занудный этикет, не дающий мне испытать восторг от грохота в ушах пистолетных выстрелов!» Потом за столом Сергей Ильич снова таинственно молчал, а Клим с Ольгой Павловной шутили и смеялись, распугав в кронах деревьев крикливых попугаев. Невдалеке шумел и горел огнями Мар-дель-Плата, а здесь, на его окраине, было тихо и безмятежно. Клим поймал себя на мысли, что, вероятно, так чувствуют себя дети в любящей семье. Это было то незнакомое чувство, о котором он мечтал всё детство, и которое вдруг пришло, когда он уже не ждал.

      – Клим, составите мне компанию завтра в походе на рынок? – повторила Ольга Павловна, улыбнувшись тому, что в первый раз, замечтавшись, он её не услышал.

      – Конечно! – спохватился Клим.

      – Прекрасно, – произнёс Сергей Ильич. – Теперь я спокоен, что у тебя, Оленька, будет надёжное сопровождение. Наш город беспокойный, и каждый раз мне приходится волноваться, что ты не дождалась меня с работы для похода за продуктами.

      – Но, Серж, – возразила Ольга Павловна. – когда ты возвращаешься, на рынке уже нечего покупать.

      – Единственная просьба, Клим, – лицо Сергея Ильича неожиданно посуровело. – Никому не говорите, что вы русский. К далёкой России здесь двоякое отношение, и чаще неприязненное. Мне трудно найти объяснение этому феномену несправедливости, но всё так и есть. Поверьте на слово, аргентинцы – довольно странный народ. Это причудливое смешение наций – итальянцы, говорящие по-испански и думающие, что они французы, живущие в Лондоне, и при всём при том дружно невзлюбившие коммунистическую Россию. Им эту ненависть вдалбливают газеты президента Перона. Прискорбно, но с этим приходится считаться. Нас с Ольгой Павловной не трогают только потому, что давно знают, а вы – человек новый. Ваш испанский с жутким акцентом, так что уж лучше выдавайте себя за какого-нибудь перуанца с европейскими корнями. Или ещё за кого-нибудь, но только не за русского.

      Как и договаривались, утром следующего дня они двинулись в город дружной процессией. При выходе из дома, пропустив Клима и Ольгу Павловну вперёд, Сергей Ильич на мгновение задержался. Затворив дверь, он неожиданно склонился и приподнял коврик. Что он туда спрятал, Клим не успел заметить, но предположил, что, вероятней всего, ключ от двери.

      – Воры как раз в первую очередь там и смотрят, – весело подмигнул он