Ильич весь этот трудовой день оставался задумчивым и рассеянным, выполняя свои обязанности вяло и как-то автоматически. К счастью, профессия его была грузчик, а не хирург или работник атомной электростанции. После работы, предварительно купив в киоске свежую газету, он зашел в хозяйственный магазин, чтобы приобрести небольших размеров топорик. Все топоры были на одно лицо, но Владимир Ильич долго выбирал самый лучший и, наконец, нашел по каким-то, только ему понятным, признакам, то, что нужно. Покупку свою он аккуратно завернул в газету, скрыв таким образом содержимое. К тому моменту, когда он, наконец, прибыл домой, Наденька уже успела вернуться домой и дымила на кухне. Владимир Ильич быстренько спрятал сверток в прихожей, сунув его за тумбочку с обувью. Съев с удовольствием две котлетки с гречневой кашей и выпив чашку крепкого чаю, он покинул кухню и устроился на стареньком потертом кресле, чтобы обдумать план спасения Писателева мира. Через несколько минут Владимир Ильич понял, что просто шмякнуть по голове Надежду Дмитриевну (или фактически Константиновну, каковой она оказалась), и сдаться властям – это слишком примитивно. Должна быть тонкая игра. Необходимо учитывать массу обстоятельств, чтобы запутать следствие. Иначе расследование без этого не было бы насыщенным и интересным, лишенное лабиринтов, зигзагов и загадок. Само преступление необходимо было загримировать под несчастный случай или при помощи сфабрикованного алиби сбить с толку следователя и направить по ложному руслу. Может быть он с топориком слишком поторопился? Не придумать ли что-либо иное – более изящное и утонченное? Приступ болезни, отравление грибами, которых правда еще не было в лесу, или якобы самоубийство? Завести в лес и сослаться на неуловимого маньяка? Однако Владимир Ильич, если и начитался кой-каких старых книг, то вряд ли это были детективы, и поэтому, как ни вспоминал он тексты неких прочитанных скрижалей, он так и не смог остановиться на каком-либо варианте убийства. А свой личный опыт преступления законности у него был слишком мелок, примитивен или груб, тем более лишен какой-либо ориентации на некую идею или философию.
Наденька то осторожно появлялась в комнате, стараясь походить на тень, то вдруг исчезала снова, материализуясь на кухне. Чувствуя за собой вину, хотя на само деле – будучи без вины виноватой, она старалась вести себя тихо, как мышь, двигалась бесшумно и не пыталась заводить каких-либо разговоров, хотя могла бы, например, поделиться с супругом своей поездкой за город к матери. Она и в постель юркнула только после того, как муж показался ей спящим. Но Владимир Ильич и не собирался засыпать, просто лежал с закрытыми глазами и продолжал обдумывать предстоящее преступление черты закона, являющееся одновременно и злом, и благом для всех обитателей этого странного мира, созданного Писателем по образу и подобию божьего мира – о чем Володя постоянно напоминал сам себе.
Наконец его осенило: побелка потолка! Вон оно пятно
