Екатерининский парк. Владимир Анин

была в полиции, когда злоумышленник проник в квартиру, – заметила Екатерина Андреевна.

      – Да, похоже, сиделку придётся отпустить, – вздохнул Завадский.

      – Как отпустить?

      – Так ведь уважаемый господин Ларионов забрал своё заявление…

      – Да, да, я забрал, – подтвердил Вениамин Аркадьевич. – Я не хочу, чтобы Рая пострадала…

      – Но ведь у неё поддельные документы! – не успокаивалась Екатерина Андреевна.

      – Это уже не наша забота, – отмахнулся Завадский. – Пусть миграционная служба разбирается.

      – А завещание?

      Вениамин Аркадьевич проглотил корвалол.

      – Завещание придётся переписать, – сказал он, поморщившись.

      – На Жанну?

      – На Жанну. Вы же не думаете, что это её художества?

      – Нет, не думаю… – согласилась Екатерина Андреевна. – Может, это студентка, которая вчера вам угрожала?

      – Ну-ка, ну-ка! Что ещё за студентка? – заинтересовался Завадский. – И почему я ничего не знаю?

      – Это Валерия. Долгополова, – пояснил Вениамин Аркадьевич. – Она провалила экзамен, и я подал документы на её отчисление. Но я не думаю…

      – Скажите, Вениамин Аркадьевич, – перебила его Екатерина Андреевна, – а Нателла была левшой?

      – Нет… А что?

      – Посмотрите на эту надпись – она сделана левшой. Капли краски на полу – чем правее, тем ближе к стене.

      Тимоша, кружась под подоконником, громко тявкнул. Чайкин опустил взгляд и кончиками пальцев поднял с пола белую перчатку.

      – Тут перчатка, – пробормотал он.

      – Женская! – воскликнул Завадский.

      – Шёлковая, – уточнила Екатерина Андреевна.

      – У Нателлы таких не было… – сказал Вениамин Аркадьевич.

      – Ну, вот видите! – обрадовался Чайкин. – Значит, это не она.

      – Призрак в перчатках, – задумчиво проговорил Завадский и вздохнул. – Чистюля какой-то…

      Лето, похоже, никак не желало уступать место уже пришедшей осени. На улице по-прежнему было жарко. Несмотря на будний день, в Екатерининском парке было много народу. Екатерина Андреевна и Чайкин сидели на скамейке в тени каштана и с наслаждением поглощали эскимо.

      – Ладно, я побегу, – сказал Чайкин, доев мороженое. – В театр опаздываю.

      – В театр?

      – Надо побеседовать с Валерией Долгополовой, студенткой Ларионова.

      Екатерина Андреевна выбросила обёртку от мороженого в урну, вытерла платочком губы и резко встала со скамейки.

      – Я с тобой, – заявила она.

      В это мгновение к ней подбежала толстая слюнявая собака и принялась надрывно брехать. Следом подошла хозяйка собаки, в которой нетрудно было узнать Кабанову – недавнюю посетительницу Вениамина Аркадьевича, грозившую ему выселением. Екатерина Андреевна сразу заметила белые перчатки у неё на руках.

      – Тоби, фу! – крикнула Кабанова. – А, это вы, «свидетель»… – фыркнула она, узнав Екатерину Андреевну. – Тоби! Ко мне!

      Кабанова пристегнула собаку на поводок и ушла.

      – Кто это? –