Призраки детства. Татьяна Герингас

наладив свой совместный быт, они с новыми силами принялись за свои обычные занятия, которые немножко забросили.

      Осенью Эрик часто проводил время на море, так как стройка уже началась, причём во всех пунктах одновременно. С большим вниманием и строгостью следил за постройкой их дома, которая продвигалась довольно быстро. Приезжая домой, усталый и счастливый, он подробно делился с Анной о проделанной работе. А Анна спрашивала: «А гамак там будет?»

      Им обоим хотелось поскорее сбежать от городского шума, от привычной обстановки, от постоянного общения с родными, и наконец почувствовать себя взрослыми и самостоятельными.

      …Однажды звонит мама, и сообщает, что они с папой решили развестись!? После стольких лет совместной жизни?» Анна вдруг разволновалась. Этого она никак не могла ожидать. Может быть, это очередная взбалмошность мамы? Сейчас «ляпнула», а в следущий момент пожалела об этом? Но нет. В голосе мамы проступала убеждённость, не требующая возражений.

      «Что же теперь будет?», прошептала Анна испуганно. Мама не хотела отвечать, а только позвала Анну на разговор во время ужина. Анна недоумевала; ну, хорошо, всякое бывает, может быть, ещё образуется. А если нет? Мама – человек сильный, с ситуацией справится. А папа? Он же беспомощный, ничего не умеет, кроме своих стихов. А кто устроит его быт? Прислуга? Мама давно поговаривала о том, что её надо «отпустить». Анна нервничала, дожидаясь встречи. Мама открыла дверь, не взглянула на неё и почти не поздоровалась. Папа сидел за столом, глядя в одну точку и зажав руки между коленями. Он только кивнул головой в знак приветствия. Мама быстро приступила к делу, сказала, что это она приняла такое решение, что больше «так не может продолжаться», и т. д. и т. п. «А что же мне делать?», – спросил папа, заикаясь на каждом слове. «Раньше надо было думать!», – произнесла мама, и к этому добавила ещё ряд той банальной пошлятины, вроде того, которая сопровождает подобные ситуации.: «Мне нужна свобода, мне ещё жить хочется! Я здесь задыхаюсь!». Жить они будут отдельно: папе остаётся квартира. Прислуга отпущена на свободу. Но ведь у папы есть дочь! Она и будет время от времени присматривать за папой. Анна похолодела; как же так? Её жизнь, наконец-то начинается, встаёт на рельсы, в буквальном и переносном смысле. Папа сидит потерянный, смотреть на него жалко: он беспокойно переводит взгляд с мамы на Анну и обратно. «И ты никогда не навестишь меня?», – спрашивает он маму. «Ну, конечно, иногда. Но мы же будем в разводе! А дочка, которой ты всю свою жизнь посвятил и на божий свет родил, должна понимать, что она тебе всем обязана!». «Ну, началось!», подумала Анна, «Как всегда: должна, обязана, бессовестная, неблагодарная!». Но ровно через минуту поняла, что происходит что-то несуразное и необратимое, а именно, что её семья, их семья – эта непоколебимая институция, хоть и фальшивая, – рухнула.

      Анна пыталась произнести хоть одно слово, но никто даже не посмотрел в её сторону, её мнение никого не интересовало; также, как и её жизнь и перемены в ней. Анна недоумевала: «Зачем позвали?