Перемена мест. Андрей Кивинов

одновременно отхлебывала из кружки и печатала протокол. На тумбочке надрывался телевизор, выдавливая из себя очередное бездарное ментовское «мыло». Плетнев молча кивнул коллеге, подсел к «ящику».

      – Не в духе? – изобразила сочувствие Смирнова, не отрываясь от компьютера.

      – Они б, что ли, консультанта наняли, – забрюзжал Плетнев, – и ведь народ смотрит!

      – Да ладно, это ж «мыло»…

      – Да уж, не Достоевский. Маша, даже в «мыле» нужна достоверность! Про сюжет вообще молчу…

      – Смотрю, ты большой спец, – усмехнулась Смирнова, отхлебывая растворимый кофеек.

      – Спец не спец, а Гамлета играл. В драматической студии! – гордо выпрямившись, сообщил Плетнев, на что Маша Смирнова, представив эту картину, фыркнула и подавилась кофе.

      – Морозиха заходила, тобой интересовалась, – сообщила Маша о визите шефини, откашлявшись, – я сказала, что ты вышел на минуту, но она не поверила.

      – Что хотела?

      – Хотела, чтобы шел Гамлета играть.

      – А откуда она про Гамлета знает?

      Плетнев расстроился. В их конторе прозвища прилипали, как банный лист на голую ногу. Хорошо еще, если Гамлетом прозовут. А если бедным Йориком?

      – Нет, про Гамлета – это я от себя. Она просто выгнать пообещала, – «успокоила» Смирнова.

      Выгнать – не вариант. Вылетать с работы ему нельзя. Затравит Ирка, как мачеха Золушку. А феи в поддержку не предвидится. Пусть уж лучше Морозиха сразу в расход пустит. Она может. И место есть на заднем дворе пристрелянное.

      Пришлось засучить рукава и браться за работу. Работать не хотелось катастрофически. С обязанностями своими Плетнев с грехом пополам справлялся, но службу не любил. Ностальгировал по тем славным временам, когда после института подшивал дела в судебном архиве. Доход был мизерный, зато – относительная свобода и без авралов. А в выходные начиналась настоящая жизнь. В пятницу вечером Плетнев укладывал в рюкзак соль-спички-носки, вешал на плечо старенькое ружьишко и уматывал из города до вечера воскресенья.

      Эх, замечательный был период! Жаль только быстро закончился. После свадьбы Ирина эту страничку его жизни решительно перелистнула, подключив связи. Спорить с недавно обретенной половиной Плетнев не стал и по ее протекции оказался в Следственном комитете.

      Теперь у Плетнева крутой охотничий «Зауэр», только охотиться он не ездит. Зато с преступностью борется. И в этой суровой борьбе знаменитые киношные следователи Подберезовиков и Знаменский как пример даже не рассматриваются.

      Ностальгические воспоминания об архиве несколько раз за день перебивала шефиня Морозова, пархатой фурией залетающая в кабинет. Песни пела старые, но громко. Желающие могли слышать ее арии в другом конце коридора.

      – По трем делам нарушение сроков! Тянешь на дно весь отдел. Если до конца недели не направишь материалы в суд, выгоню к чертям собачьим! К чертовой матери. И никакие связи не спасут.

      А может,