Между нами. Аля Кьют

она хотела в наличии этого самого ребенка. Мать Дениса пыталась быть со мной вежливой, но ее выдавали злые глаза и дерганные движения. Я должна была послать ее к черту, потребовать тех самых денег и квартиру, которую обещал мне ее сын. Но напор и смелость куда-то пропали. К тому же после разговора с Денисом я невольно нарисовала у себя в голове милую картину, где он не просто участвует в моей жизни, но и становится ее частью.

      Я скучала по Денису. Нам было хорошо в ту ночь. Мне очень хотелось верить, что ребенок появился не просто так. Это знак и благословение.

      И никуда не вычтешь из моей осторожной мечты маму Майорова. В любом случае придется смириться. Лучше сохранить с бабушкой нормальные отношения.

      Я заранее думала о ребенке, а не о себе. И это снова была огромная ошибка.

      Телефон зазвонил в руке Зои Михайловны.

      – Такси, Надя. Пойдем, – приказала она.

      Я смиренно последовала за ней вниз.

      Мы сели в машину и отправились в клинику. Там нас встретила та самая подруга мамы Дениса. Примерно ее возраста, с безумной химией волос на голове и слишком громким голосом.

      – Зоенька, привет, дорогая, – заорала она на все крыло. – Кто тут у нас?

      – Надя вот, – представила меня мама Дениса. – Посмотри ее. Говорит, что беременна.

      – Значит, Надя? – проговорила врач, окидывая меня оценивающим взглядом. – Никак Денискина?

      Зоя Михайловна многозначительно закатила глаза. Я чуть не разревелась от их очень красноречивой недосказанности. Мои предположения оказались правильными. Меня сейчас будут как лошадь осматривать, проверять.

      А вдруг наврала.

      Врач открыла мне дверь кабинета, приглашая. Трясясь, я зашла внутрь. За мной танком попёрла и Зоя Михайловна.

      – Ты хочешь присутствовать, дорогая?

      – Нет! – выпалила я, обретая голос и вспоминая о гордости. – Никаких свидетелей.

      – Девочку можно понять, Зой. В коридорчике там журналы. Мы не задержимся надолго.

      Мать Майорова стрельнула в меня глазами, но не стала настаивать. Она попятилась как рак и прикрыла за собой дверь с той стороны.

      Я не обманулась этой маленькой победой. Собственно, мое преимущество было уничтожено мощным басом гинеколога. Она допрашивала меня так громко, что, скорее всего, и на улице все знали, когда у меня были месячные последний раз.

      Осмотр тоже оказался ужасным. Мне было больно. Может, доктор и опытная, но ни капли не профессиональная. Даже в обычной поликлинике не было так плохо, как сейчас. Я снова глотала слезы, униженно натягивая трусики после осмотра на кресле.

      – Четыре недели точно есть, дорогуша. Поздравляю, – продолжала орать гинеколог, исполняя явно для подруги в коридоре.

      Она что-то еще говорила, но я ничего не слушала. Слова как будто были на чужом языке. Я мечтала скорее одеться и выйти из этого ада, а потом убежать, чтобы не видеть эту жуткую женщину и мать Дениса тоже.

      Нормальные отношения у нас будут, если мы максимально мало будем общаться.

      Врач открыла дверь и запустила подругу.

      – Беременна, значит, – затрещала она. – Ну понятно. Господи, Дениска-Дениска.