Русский параноидальный роман. Федор Сологуб, Андрей Белый, Владимир Набоков. Ольга Сконечная

человечества. Уступка женственности ведет к сохранению и возвращению почти исчезнувшей реальности, нахождению в ней пусть неполной, плохонькой, но все же гармонии.

      Впрочем, само понятие «реальности» в шреберовском тексте специфично и соответствует тому статусу, который был определен М. Мерло-Понти в отношении «объективности» галлюцинаций: эта реальность переживается больным его собственной, несоединимой с реальностями других, она не объективна, она – значима. При этом Шребер, как не раз говорил Фрейд, а потом Лакан, опровергает некоторые устойчивые мнения о паранойе, высказанные классической психиатрией, в частности Крафт-Эбингом и Крепелином, с которыми сам судья не раз вступает в полемику. Что такое паранойяльная убежденность? В действительности ли сотворенная бредом картина мира воспринимается больным без всякой критики и сомнений? «Я приговорен к смерти! Это мое новое убеждение», – заявляет Стриндберг. И при этом недоумевает: «Но кем? Русскими? Ханжами? Католиками? Иезуитами? Теософами?»[34] Преобладающая интонация шреберовской книги также говорит нам, что его убежденность – особого рода. В первую очередь, он убежден в том, что происходящее с ним совершенно исключительно, никогда и ни с кем, кроме него, не случалось и по всем законам мироздания не должно было случиться. «Не может быть столкновения между интересами Бога и человеческих индивидуумов, если эти последние согласуют свое поведение с миропорядком. Если все же, в моем случае, такому конфликту суждено было разгореться… так это в силу стечения обстоятельств, беспрецедентного в истории мироздания и которое, смею надеяться, никогда более не случится»[35]. Бредовая реальность Шребера существует как нечто исключительное, небывалое, нарушающее законы. Она существует субъективно или индивидуально: в его голове, его мыслях, его теле, его вселенной, и больной, как говорит Фрейд, «старается не путать мир бессознательного с реальным миром[36].

      Поэтому на момент написания «Мемуаров» воспоминание о том, что «разразилось» в острый период, названный Шребером «священным», хотя и по-прежнему носит для него глобальный, даже космический характер, все же допускает существование другой, обычной действительности, где нет ничего подобного и все, в том числе время, течет по старинке, исчисляется календарем и подтверждается газетами. Он говорит, что интервал, длившийся, по мнению людей, всего три-четыре месяца, в его действительности был огромен, «как если бы каждая ночь простиралась на много веков, и, таким образом, в громадном отрезке времени, среди человеческого рода, на земле и в солнечной системе могли произойти глубочайшие изменения»[37]. Лучи объявили ему тогда, что Земле осталось существовать каких-то 212 лет, и затем он даже полагал, что и этот срок уже истек.

      Так же обстояло и с пространством. Да, он притягивал небесные тела и планеты, созвездия

34

Стриндберг А. Ад. С. 143.

35

Schreber D. P. Mémoires d’un névropathe. Р. 70.

36

Фрейд З. Психоаналитические заметки. C. 107.

37

Schreber D. P. Mémoires d’un névropathe. P. 72.