Дети дельфинов. Тамара Михеева

я даже не представляю, что нам делать!

      – А вы к кому приехали?

      Девочка приняла очень важный вид, а мальчишка помрачнел еще больше.

      – К Веронике Алексеевне Невозможной. Улица Летняя дуга, дом № 2.

      – Пойдемте, – вздохнул я. – Да оставьте вещи, никто не тронет, потом тележку у Леши попросим, отвезем.

      – Правда? Совсем никто не тронет? Ну… пойдем, если ты уверен.

      Я посмотрел на мальчика. Он, наверное, мой ровесник или чуть постарше. Толстоватый, круглолицый, с большими, как у девчонки, глазами. Хмурый он какой-то, будто всем недоволен. Мог бы и поразговорчивее быть! Или он думает, что здесь полным-полно детей? Конечно, я надеялся на него. Что мы подружимся. Будем вместе купаться, «Тома Сойера» читать, можно плот построить и шалаш в лесу. Не с девчонкой же мне дружить!

      Хотя она хотела подружиться, это я понял, потому что болтала она без умолку.

      – Максим учится в шестом классе, а я в пятом. Здесь, конечно, есть школа?

      – Конечно, нет, – усмехнулся я и рассказал, как учусь. Девочка слушала, приоткрыв пухлогубый рот.

      – Ничего себе… Наша фамилия – Осташкины.

      Брат с сестрой. Так я и подумал. Мы поднялись по Первому Маячному спуску. Девочка всему удивлялась, мальчишка был как каменный.

      – Меня зовут Ярослава. А сокращенно Роська. Это Максим. А Вероника Невозможная – наша двоюродная сестра, мамина племянница. Она, наверное, очень занятой человек, да?

      – О, да!

      – Наверное, это покажется тебе странным, но мы никогда ее не видели.

      Так она разговаривала всю дорогу, стараясь быть очень вежливой и то и дело обращаясь к брату, но он отвечал либо односложно, либо вообще отводил глаза в сторону и молчал. Но Роську это не смущало. Она рассказывала, как их тетя Марина сломала ногу, когда выходила из поезда, как они искали больницу, а потом катер, как уговаривали дядю Сашу-метеоролога отвезти их на Лысый, как ехали по морю, видели яхту и стаю дельфинов. Я слушал ее так, вполуха, но смотреть на Роську мне нравилось. На ней было платье с матросским воротником, и вся она была такая тоненькая, веселая.

      Уже у самого Вероникиного дома я спросил:

      – Вы на все лето приехали? И как вас родители одних отпустили! Мои бы ни за что…

      – Видишь ли, – спокойно ответила Роська, – наши родители погибли. Мы остались совершенно одни, а Вероника – наша единственная родственница.

      3

      Вот так штука! Люди-то без родителей… Получается, что у Осташкиных такая беда случилась, а мне от этого будто бы хорошо – моя заветная мечта сбылась, на Лысый приехали ребята! Но если бы не их горе, где бы они сейчас жили с родителями, с кем бы дружили?

      Но обо всем об этом я подумал уже потом, а в тот момент, когда Роська про это сказала, я просто замолчал и даже не знал, что ответить. Максим дернул меня за рукав и спросил медленно:

      – Скажи, а наша сестра, Вероника… ты ее знаешь?

      – Конечно! Здесь все друг друга знают, а Веронику не знать просто невозможно.

      – А