Красная карма. Жан-Кристоф Гранже

тот воспринял это как неприятный сюрприз. Но потом обрадовался (хотя нет, чему тут радоваться, – ситуация не та) – скорее, был просто доволен тем, что стал брату попутчиком.

      Эрве появился в кухне ровно в семь утра. Бабушка удивилась такому непривычно раннему подъему, особенно в воскресенье, но от комментариев воздержалась. С самого начала мая она не задавала внуку никаких вопросов. Эрве вел себя как заговорщик: сплошные тайны, загадочные встречи – и бабушка включилась в эту игру, скрывая свое беспокойство, разве только многозначительно кивала, словно давая понять, что все понимает.

      Она тотчас взялась греть молоко и варить кофе. Это был неизменный ритуал, не менявшийся годами. Эрве, угнетенный последними событиями, молча наблюдал за ее хлопотами. Бабушка была мала ростом, зато поперек себя шире. Сказать, что он любил ее, – ничего не сказать: она была его биотопом, его королевством, его прибежищем.

      С самого рождения внука она исполняла любые его желания и прихоти, согревала жаркой любовью, оберегала от всего, точно кокон, оберегающий бабочку-хризалиду. Она была свидетельницей каждого этапа его взросления и развития; он был единственной ее гордостью.

      Он же, со своей стороны, только через много лет уразумел, что эта маленькая женщина обладала острой интуицией, свойственной простонародью. Будучи модисткой, она бросила свою лавку, чтобы растить внука, но продолжала мастерить шляпы на дому. Он вырос под ее любимые песни Шарля Трене и Эдит Пиаф, среди фетровых колпаков и лент. В настоящее время бабушка боготворила Джонни Холлидея[50] (поди знай почему!), обожала аккордеонные мелодии и упорно считала, что ношение белого костюма и белых туфель – вершина элегантности. Ну а по поводу кино с ней и спорить было бесполезно: ее единственным кумиром был Жан Габен.

      Заглатывая с нервной жадностью бутерброды (вчера он не ужинал), Эрве отогревался душой рядом с любимой бабулей. Слава богу, мир состоит не только из нелепых бесчинств его приятелей по факультету и вчерашнего кошмара – обнаруженного трупа. Кроме них, есть еще бабушка и ее любовь, неотделимая от теплого аромата кофе с молоком и стрекотания швейной машинки…

      Ладно, с домашними радостями покончено. Он быстро принял душ и оделся так же, как накануне, – сейчас не до эстетических изысков. Вчера вечером Жан-Луи позвонил, чтобы узнать, как Эрве пережил потрясение, и назначил встречу «У Мартена» в одиннадцать утра.

      Эрве ответил: «О’кей!», но у него зародилась другая мысль. В их красном кирпичном доме, в глубине двора, был вход в подвал с цементным полом, где хранились велосипеды; даже теперь, в его двадцать два года, он внушал юноше страх. Это была мрачная дыра, пропахшая вонючей смазкой и встречающая людей рогатыми велосипедными рулями и блестящими колесными спицами. Здесь Эрве хранил и своего двухколесного друга – старенький заржавленный велик с разболтанными тормозами.

      Перед встречей с братом Эрве решил проехаться по бульвару Инвалидов к дому Николь. Ему хотелось разделить ее горе, но одновременно он питал тайную надежду воспользоваться

50

 Шарль Трене (1913–2001) – французский певец и автор песен. Джонни Холлидей (1943–2017) – французский шансонье, рок-певец, композитор и киноактер.