Паутина. Виталий Михайлов

улыбается, разумеется не отрывая глаз. Ей снится что-то приятное. Ну и хорошо.

      В эту минуту дверь в Зал тихонько приоткрывается, в проёме показывается голова Каноса. Лицо у него хитрое.

      – Наставник Лейен, – негромко говорит он. – Вас вызывает настоятельница.

      Сорок Седьмой закрывает глаза – нельзя, чтобы его застали за нарушением правил. Он слышит торопливые шаги наставника, а потом и его голос.

      – Побудь здесь за меня, – очевидно, он обращается к Каносу, – пока я не вернусь.

      – Как скажете, босс, – отвечает голос смотрителя.

      Дверь закрывается, и без того чуть слышные шаги затихают в коридоре.

      Сорок Седьмой прислушивается. Судя по шаркающему звуку, Канос идёт прямо к нему. Шаги всё ближе и ближе, и вот, наконец, затихают.

      – Не трогайте его, – отчетливо вдруг произносит голос Шестьдесят Вторая.

      Сорок Седьмой вновь отрывает глаза и видит Каноса с поднятой вверх рукой, сжатой в кулак, прямо перед собой. Служитель делает шаг в сторону и прижимает указательный палец к губам девочки.

      – Молчать! – говорит он. Шестьдесят Вторая отодвигается, но в эту же секунду палец оказывается у неё во рту. – А так тебе нравиться, крошка?

      – Убери от неё руки, – негромко, но очень решительно говорит Сорок Седьмой.

      – Не смейте разговаривать! Вы должны спать и молиться, – отвечает Канос, он всё же отступает на шаг. – Спать и молиться.

      Здесь с ним не поспорить – рин закрывает глаза. Шаги Каноса удаляются, однако всё ещё слышно его бормотание.

      – Спать и молиться, и очень скоро вы поймёте, почему это так важно.

      2

      Последний раз мы видели Анну, когда она, с ног до головы облитая крысиной кровью, терзаемая воспоминаниями из своей жизни, безумно металась по башне и, наконец, не выдержав всего кошмара происходящего, упала в обморок. Однако, это не значит, что она потеряла сознание, как это могло бы произойти с любым из нас. Она продолжала всё видеть и понимать, вот только дух её был окончательно сломлен – она не могла больше найти в себе сил для сопротивления.

      Лишь только тело её безвольно опустилось в кресло, как в тот же миг всё встало на свои места. Комната приобрела спокойный прежний вид: никаких крыс, никакой крови, никакого огня. Книги на полках, бумаги на столе, стул, обломки которого ещё мгновение назад валялись у окна, на своём месте.

      Анна ещё долго сидела в кресле, пытаясь убедить себя, что ничего этого не было, что ей привиделся кошмар, что она просто перенервничала, но теперь всё будет хорошо. Однако она знала, что это не так. Разумеется, это испытание подсунул ей ОН (здесь было просто море крови), а она не смогла его выдержать. Она перестала надеяться на Божью силу и помощь, и бросилась в объятья адского пламени. Её вера пошатнулась, а это значит, теперь она стала очень уязвима и практически беззащитна. Даже при малейшем намёке на подобную ситуацию, инструкция требовала незамедлительно сообщить об этом