Гость с того света. Сергей Долженко

его за волосы и выдернет из огня, ледяной проруби, или из-под душа горячего свинца. И все самые страшные сны и кошмары останутся позади, потеряв всякое значение.

      Как со стопроцентной точностью распознать фатальность, неизбежность смертельного исхода? По одним снам? Иногда получается.

      Иван Петрович с фотографической точностью помнил отрывок из книжки бывшего военного летчика, недавно, совершенно случайно, попавшей ему на глаза. Наверное, так же случайно, как и газетный заголовок о гибели Боинга-747.

      «Однажды приснилось, что лечу на истребителе. Впереди промелькнул черный силуэт. „Мессер!“ Врезаюсь с набором высоты в облака, вываливаюсь ему в хвост. Бью длинными очередями… Вдруг гром, треск, самолет разваливается, лечу к земле. Дергаю за кольцо, с ужасом вспоминаю, как в училище парашют едва не подвел. Нет, на этот раз повезло. Приземляюсь в кустах, отстегиваю лямки – передо мной фашист, которого я только что сбил. И пошла свалка, то я на нем, то он на мне. Хочу крикнуть – не могу. Он мне в горло вцепился, я ему…»

      В книжке сон был датирован 17 августа. Сон коммунистическая редактура оставила лишь по одной причине – показать читателю, на какой грани нервного срыва находились наши летчики, сражаясь с врагом. Для самого же автора воспоминаний сон значил нечто большее – он запомнился, так запомнился, что Минаков во всех подробностях воспроизвел его через много лет. И был прав. В записях от 25 августа, то есть, спустя неделю, как и положено для ночных кошмаров, во время очередного вылета кошмар сбылся.

      «…понял, что и Никитин начал сброс „багажа“. И в этот миг резануло огненной вспышкой по глазам и – небытие… Когда очнулся, высотометр показывал четыреста. Машина пикировала, земля стремительно летела на нас. Меня оторвало от сидения, повис на ремнях. Дотянулся до штурвала – машина не слушается рулей. Или они перебиты?…Кажется, реагирует. Да, машина чуть подняла нос. Вращаю, тяну…. В тридцати метрах от земли меня вдавливает в сидение – вышел из пике».

      Однако это не все. Во сне было продолжение кошмара. Оно наступило и в жизни. На обратном пути самолет попадает в грозовое облако.

      «Самолет почти не управляем, его качает на волнах по пятьсот-семьсот метров высотой. Штурвал то и дело вырывается из рук, приборы на доске сливаются в одну пестрящуюся массу, слышится треск и скрип всех частей самолета. Связи с экипажем нет. Через нижний вырез приборной доски вижу только штурмана, он катается по полу своей кабины, как безжизненный чурбак»…

      Долетел до аэродрома, еще и книжку написал. «Фронт до самого неба». Иван Петрович хорошо помнил – издательство ДОСААФ, Москва, 1977 год.

      В этом сне образы точно соответствуют реальным событиям, происшедшим неделю спустя. Угроза гибели, отраженная в образе «черного силуэта атакующего вражеского самолета» – попадание зенитного снаряда в самолет; «спасение на парашюте» – летчик увел от «мессеров»