Клятвы и грёзы. Виктория Хант

меня будто не замечали. И если эмоции исчезли с лица незнакомца, то во мне они вспыхнули с угрожающей силой. Что-то внезапно кольнуло в груди, да так больно, что я захотела кричать, но с губ не сорвалось ни звука. Неожиданная боль пронзила мое тело, заставив вцепиться руками в ворот рубашки. Из глаз хлынули непрошеные слезы, а новая волна боли согнула меня пополам. Дышать становилось труднее, и я, почти задыхаясь, стала кричать и стонать.

      – Больно, – единственное слово, которое я смогла произнести, пока мое сознание не стало таять.

      Я скорее ощутила, чем увидела, как незнакомец приблизился ко мне, подхватил под локти, пытаясь разогнуть. В тот же миг волна жара пронзила меня, и я схватила за руки его.

      Вокруг все искрило и стало кружиться. По крайней мере, выглядело все именно так. Я видела себя, но будто со стороны. Что-то странное происходило со мной, непонятное, не объяснимое. Медальон на моей шее был охвачен каким-то мерцающим огнем. Кожа вокруг него потемнела, на ней проступали сосуды черными дорожками, тянувшиеся к горлу, плечам и вниз, скрываясь под одеждой. Ощущала холод и крупную дрожь, выступившие капли пота увлажнили виски и лоб.

      Я словно погрузилась в сон, наблюдая за происходящим со стороны. Но ощущения оставались со мной, и каждый порыв боли заставлял кричать и изгибаться. Незнакомец пробовал касаться источника моих мучений, но, словно электрический разряд, медальон отвечал на вторжение постороннего. От нескольких таких касаний ладонь незнакомца сначала покраснела, а потом и потемнела, не давая ему сгибать пальцы. Но, превозмогая боль, он все же подхватил меня на руки и не позволил упасть, хотя я уже не могла подчинять тело своему разуму. Кажется, его губы шептали мне что-то, но ни один звук я не могла слышать, лишь свои стоны и частый пульс, бьющий в моих ушах барабанной дробью.

      В несколько секунд мы оказались около широкой скамьи, заправленной темными одеялом и почти плоской подушкой. Он бережно положил меня на скамью, но я продолжала метаться в лихорадке, готовая в любой момент сорваться вниз на холодный пол. Незнакомец крепко прижал меня к импровизированной постели, склонившись надо мной. Образы сливались в единую картинку, превращающуюся в темноту. Я теряла сознание, но резкие встряхивания возвращали меня обратно. И я вновь видела его лицо, почти черные глаза, устремленные на меня.

      Извиваясь, собирала в складки покрывала, а рубашка поднялась, оголив бледные бедра. Ворот разошелся, представив ему ужасающую картину на моей шее и груди – обугленная кожа и сияющий на ней медальон. Но, несмотря на творящийся кошмар, он продолжал держать меня. Держать до тех пор, пока мое тело не обмякло, и я не перестала сопротивляться. Дыхание стало выравниваться, а сознание успокаиваться.

      Что происходило дальше, осталось в моей памяти обрывками. Я помнила, как незнакомец подозвал Айлена, который вскоре после произошедшего появился в комнате. Мальчишка помогал своему хозяину присматривать за мной. В те редкие моменты, когда я все же приходила в себя, он менял холодный компресс, а потом меня с трудом,