Узлы на простыне. Маргарита Макарова

потому что ты женат на мне? Так какие проблемы! Я не уйду! И даже не мечтайте. Я была на ее месте. Пусть она теперь попробует отбить тебя у меня. Я не отдам тебя!

      – Да ты совсем чокнулась.

      – Кто из нас чокнулся? Если ты любил ее, почему же спишь со мной? Если ты любишь меня, то какого черта бегаешь к больной девке? Что тебе у нее медом намазали? А может, мне аренду за тебя брать?

      – Я все сказал.

      – Что ты сказал? Что ты что?! Я ничего не поняла. Повтори для меня.

      – Твои проблемы.

      – Мои, разумеется, мои. Сама выбирала, не ты, сама рожала, не ты, сама любила, не ты.

      – Ну хватит уже базарить, а, Насть, слушать вас стыдно, – Александр встал. – Я у вас переночую. Ехать уже не смогу.

      – Да, я тоже виноват. Но я думал, что… я поверил врачам, что безнадежно ждать.

      – Не ждать безнадежно, а ты безнадежен. Мальчик. А я-то дура, думала, что раз ты мой, значит мой. И Сонька дура, думала, раз любишь, не женишься на другой.

      – Не об этом сейчас речь. Я хочу узнать, кто ее сбил.

      – Я! Я ее сбила. Дальше что?

      – Дура, успокойся, потом поговорим.

      Дмитрий развернулся, взял куртку и хлопнул дверью. Настя рванулась за ним вслед, но брат схватил ее за руку. Она метнулась к окну.

      – Уехал. На машине.

      – Ну раз уехал, значит не к ней.

      Глава 9

      Силы ушли. Они ушли сразу же, как за Дмитрием закрылась дверь.

      – Может, поешь все же?

      Отвечать я тоже не могла. Я вошла в свою комнату и легла на диван. Не хочу сказать, что все, чем я жила все это время перестало существовать. Нет. Какое время! Какая жизнь! Я же не жила три года. Меня не было. Просто не было. Кто-то жил, любил, целовался, а меня не было. И сейчас нет. Сказать – горе, – это ничего не сказать. Нет, не горе. Просто все ушло. В одну минуту. Ушло и все. Не было сил даже плакать. Горечь захлестнула мои внутренности, как будто бы трехлетняя желчь, что копилась в печени все это время, теперь выплеснулась в организм и отравила его.

      – Да что с тобой такое? Если ты не будешь есть и разговаривать, я вызову скорую.

      Вот это да! Я еще дышала, а он обнимал другую. Предательство Настьки меня почему-то не так возмущало. Не она же меня любила. Ну подружка, да. Я запуталась. Да я и не пыталась выстроить какую-то логическую цепочку. Я не адвокат. И ничего не могла поделать с тем, что силы просто ушли. Я не хотела больше ни говорить, ни двигаться, ни смотреть, ни жить. Вот теперь бы умереть и больше не дышать, потому что каждый вздох приносил мне боль. Грудь как-то болезненно сдавило. Видимо слезы там были, но не могли вырваться наружу. Я закрыла глаза.

      – Ну поспи, поспи. Ладно. Завтра разберемся.

      Я услышала, как Петр вышел из комнаты. Мне было совершенно все равно, что он будет делать. Разум отступил. Да и был ли он? Все ушло, отхлынуло, только боль и воспоминания.

      Светлые кудри Дмитрия. Первое свидание. Мы шли под дождем, зонтика нет. Капли держались в его волосах, не стекая и не делая их мокрыми. Я помню, что это было все, о чем я способна была тогда думать. Мне так хотелось