Тень Хиросимы. Игорь Васильевич Горев

Если честно, между нами, я даже не понимаю, как мы с тобой общаемся и кто ты вообще.

      – Как!

      – Я же говорю тебе: я эхо. Ты слышишь: э-э-х-о-о! А что касается судеб, предначертаний и прочих высших материй – увольте. Я по горло сыт. Каждый день, из года в год, на протяжении веков, тысячелетиями одно и тоже. И ничего не меняется, только декорации, – голос вздохнул, будто и впрямь был тысячелетним стариком, которому до чёртиков надоело сидеть каждый день на одной и той же лавочке, да нечего делать – так надо. – Лампочки, бетон, турбины, квази-мега-идеи и открытия. Тьфу ты, и не выговоришь сразу! Открытия они делают! Чего их открывать. Иди, выйди из зала, раскрой шторы, и всё сразу станет понятно…

      Голос явно начал раздражаться, и стало почему-то по-человечески жаль его:

      – Цивилиус!

      – А, что?.. Ах, это ты! Ты знаешь, я не привык, чтобы со мной кто-то разговаривал. Это так приятно, чувствовать себя частью диалога. А тут смотришь на сцену на этих напудренных нахохлившихся «звёзд», важно тычущих пальцем в небо в поисках истин и законов мироздания, и хочется бросить всё и бежать куда подальше, чтобы не видеть и не слышать. Не участвовать в этом светопреставлении. Эти актёришки, даже самые великие и гениальные, и не подозревают, какие жалкие роли они играют. Что они всего лишь шуты в угоду… Ох, что-то я разболтался. А ты знаешь, это приятно: говорить то, что хочешь, а не то, что тебе нашёптывают сценаристы спектакля.

      – Цивилиус! – Он снова попытался обратить на себя внимание. – Цивилиус! Ты слышишь меня!

      – А ты как думаешь? Ну конечно же, слышу.

      – Цивилиус, ты сказал, что меня нет в сценарии. Что это значит?

      – Ничего это не значит. Тебя нет в сценарии, вот что это значит.

      – И?

      – Что «и». Нет, значит нет! Тебя вообще не должно быть. Так, фьють. «Люкс»…

      – Стой!… Стой! Так нельзя! Что значит фью?! Что значит «люкс»?! Что значит нет Я – вот. Стою на твоей чёртовой сцене и говорю с тобой, наклонившись в твою чёртову будку. Что значит нет!

      Его терпение иссякло. Сколько ж можно слушать какую-то ахинею, когда Твоя судьба зависла непонятно где и как. И Он не знает: ни кто Он, ни как Его зовут. Он ничего не знает. И это пугает.

      А и вправду: как Меня зовут, – промелькнуло в возбуждённой голове. – Да и так ли это важно – знать.

      – Тихо, тихо, мой друг, а то и впрямь накличешь чертей. Или, как их зовут в этом секторе сцены, демонов. Ты хочешь знать, кого ты играешь, и чем закончится твоя роль?

      Цивилиус замолчал. Лёгкий сквозняк зашуршал бумагами. Словно некто в раздумье перебирал их, собираясь с мыслями для ответа. Молчал и Он. Молчал с тревогой и равнодушно одновременно. И как уживались в Нём эти противоположные чувства? Он не задумывался.

      Полумрак снова оживил хрипловатый тенор:

      – Нравишься ты мне. В тебе есть какая-то новизна. Ты не смотришь в зал в ожидании чего-то. Тех же аплодисментов. Ты не ждёшь нетерпеливо и чутко моей подсказки. Да-а. Эта Цивилизация