Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года. Кристина Шпор

режима в 1940-е гг. и место, которым не пользовались с 1971 г., когда было подписано четырехстороннее соглашение о допуске в город. Советы, судя по всему, пытавшиеся извлечь для себя пользу из саммита ЕС, пригласили на обсуждение на 11 декабря, всего лишь через три дня. Когда старшего французского офицера спросили, а не будет ли Бонн недоволен этой встречей, он ответил: «В этом и смысл ее проведения». Правительство Коля было в ярости; его гнев смирило лишь обещание американцев, что они позаботятся о том, чтобы повестка дня была ограничена одним Берлином, а не стала обсуждением германского вопроса в целом. Что касается того, что произошло в тот день, то американцам потребовалось применить изрядные дипломатические усилия, чтобы нейтрализовать эту довольно грубую русскую уловку придать Четырем державам какую-то формальную роль при решении германского вопроса512.

      Поскольку все это произошло через несколько дней после того, как Горбачев набросился на Геншера, то советская демонстрация силы в Комендатуре была предназначена для канцлера, чтобы он предпринял усилия объяснить свои 10 пунктов Горбачеву и ответил на советскую критику. Коль поручил Тельчику набросать личное послание к советскому лидеру, занявшее одиннадцать машинописных страниц и содержавшее очень тщательно подобранные аргументы.

      В своем письме Коль объяснял, что его мотивом при подготовке «Программы из 10 пунктов» было стремление прекратить лишь реагировать на события и бежать за ними, а вместо этого начать формировать будущую политику. Он также настаивал, что его речь была сжатой и ее следует понимать в широком международном контексте. Он особенно ссылался на «параллельность и взаимное усиление» процессов в примирении Востока и Запада, так четко проявившееся на Мальте, более тесное сплочение ЕС, как это было согласовано в Страсбурге, и вероятные подвижки в существующих военных альянсах в сторону придания им больше политической формы и на то, что, как он надеется, станет эволюцией процесса ОБСЕ через ее следующую конференцию (Хельсинки-2). Через эти различные процессы, подчеркивал канцлер, и проляжет его путь к единству. Он добавил, что никакого «жесткого графика» нет, как нет никаких заранее предустановленных условий – как ошибочно предположил Горбачев. Более того, эта речь предлагает ГДР варианты и постепенный, пошаговый подход, который обещает взаимное переплетение множества политических процессов. Далее Коль детально изложил все десять пунктов, прежде чем в конце письма сообщить, что он стремится преодолеть разделение как в Германии, так и в Европе «органично». Нет причины, настаивал он, Горбачеву опасаться каких-либо немецких попыток «идти в одиночку» (Alleingänge) или по «отдельной тропе» (Sonderwege), как нет причины опасаться какого-то «отсталого национализма»! В целом, провозглашал Коль, «будущее всех немцев – в Европе». Он доказывал, что они теперь находятся «на историческом поворотном пункте Европы и всего мира, в котором политических лидеров проверят на то, способны ли они и насколько сообща решать проблемы». В этом

512

Zelikow & Rice Germany Unified p. 140 (цитата); Телеграмма Маллаби делегации Великобритании в Страсбург 9.12.1989; и телеграмма Маллаби Хёрду 10.12.1989, обе опубликованы в: DBPO III VII GU 1989/90 docs 72-3 pp. 166–169.