Шёл я как-то раз…. Геннадий Карпов

Я нынче на петли разом четырёх взял. Урожайный год.

      – А мы в избу идём отдыхать. За старые пещеры. На Подлысан, – ответил Вася, развязывая тесёмки на лыжах, доставая огромные шестибатареечные фонари и раскатывая штаны поверх валенок. То же, глядя на друга, делал Валя, только поверх унтов он ещё напялил чуни – узкие длинные брезентовые чулки с завязками под коленом.

      Дед отстранённо наблюдал за их приготовлениями, потом достал беломорину, угостил Васю – Валя отказался, – и переспросил:

      – Не пойму, на какие пещеры? На Подлысане их много. Не за Ивановку ли?

      – Туда.

      Дед покурил минуту, стряхивая пепел в ладонь, и прогудел сквозь дым:

      – Так вы туды не дойдёте.

      – Почему это? – обиделся Вася.

      – Далеко. Вдвоём. Лыжни нет. Туды нынче никто не ходил. И холодно больно. Помёрзнете.

      – Авось дойдём.

      – Ну-ну, если на авось, тогда конечно. Дойти-то дойдёте. Только вот докудова?

      – Я туда ходил уже раз, так что дорога знакомая. А мороз – что? На ходьбе не холодно. По насту добежим! Не первый раз в тайге. Я же геолог! – не без гордости заметил Вася.

      Дед докурил, кинул папиросу в поддувало и, выходя, покачал головой:

      – Зря вы туды идёте. В январе-то какой наст? С тайгой шутить опасно. А хлопчик точно не дойдёт. Как передумаете, так заходите ко мне в избу. Вона, с зелёными ставнями, из окна видать. Переночуете, а там видно будет.

      Дед ушёл. Вася собирал старенькую одностволку шестнадцатого калибра, а на Валю вдруг напала тоска: а если старик прав? Термометра не было, но мороз давил такой, что при свете станционных фонарей было отчётливо видно, как с ясного звёздного неба падал снег: из воздуха вымерзала последняя влага. Грохот абаканского поезда был слышен за десятки километров. Рюкзак он еле дотащил от вагона до станции.

      – Вася, ты точно знаешь, что мы дойдём?

      Вася посмотрел на друга, как на ущербного:

      – Я ж тебе на чистом суахили сказал, что мы туда уже ходили. Правда, – он почесал «плесень», – это было в марте. Теплее было. Наст держал, как асфальт. И лыжня была

      чья-то. Шли мы вшестером. Да и рюкзаки были полегче. Фигня! По дороге ещё одна изба есть, динамитка старая. В ней можно будет перекурить, если запаримся. Ну, вперёд, рахиты!

      Они опустили уши кроличьих ушанок, поверх фуфаек надели брезентовые геологические куртки-ветровки, влезли в бурлацкие лямки и вышли в ночь, подсвечивая себе фонарями. Валя прикинул, что если на беговых лыжах сорок километров он проходит меньше чем за три часа, то на широких, да с грузом, потребуется часов семь-восемь. Значит, к полудню должны быть на месте. Терпимо.

      Километр шагали по дороге. Потом Вася скинул рюкзачину и посветил в сторону: от дороги черным тоннелем уходила в тайгу просека метров восемь шириной.

      – Нам туда. Встаём на лыжи!

      Они присобачили к ногам кожаными ремешками лыжи, помогли