Верст. Позывной «Верст». Юрий Каранин

обнажилась ее грудь.

      «А она красивее Тани. Ее холодная красота …». – И он испугался, что сказал это вслух.

      Не сказал, а Ирина легким движением поправила его … камуфляж.

      Но я же был одет не в камуфляж? Это-то я помню, даже не видя, на ощупь.

      «Они снова ведут со мной свою непонятную игру. Зачем? – это понятно, но как? И как от нее защититься?».

      «А и не надо защищаться. Просто, назови имена тех, кто участвовал в твоей операции, – и у нас все получится», – Она постаралась быть ласковой, но ее холодная красота, все равно, перебарывала ее тщетные усилия.

      – Я не верю вам.

      Лицо Ирины стало совсем холодным, и начало быстро превращаться в лицо Крамаря. Но платье оставалось тем же. «Так, точно, не бывает».

      – Так не бывает.

      «Чего не бывает? Человека без имени? Назови ваши позывные, – и мы разойдемся как лучшие друзья».

      – Не бывать этому. – Сил уже не оставалось, но он еще пытался сопротивляться.

      «А это мы сейчас проверим».

      Никакого физического насилия он не почувствовал, да и психического, … кажется.

      Но голова вдруг взорвалась такой яростной болью, что впору подумать, что Крамарь, и на самом деле, рядом.

      Но он давно привык бороться с болью, – это он помнит, только не понимает, откуда. А потому боль мало-помалу стала терпимой, – и он нашел в себе силы для сопротивления.

      И все бы ничего, но, когда он смог открыть глаза, увидел перед собой лицо девчонки, охваченное ужасом. А потом она с криком сорвалась с места.

      2.

      – Серафима, с ним что-то происходит. – Ольга с полными испуга глазами вбежала в трапезную.

      – Он что-то говорил?

      – Что-то говорил, и даже на двух языках, но я ничего не поняла.

      – Это хорошо.

      – Что хорошо? – Не поняла Ольга.

      – Он вспоминает, а значит, мозг открывается сам.

      – Как, открывается?

      – Я понимаю, как и ты. Но его что-то либо испугало, либо не дает открываться.

      – А когда он откроется?

      Серафима тяжко вздохнула:

      – По-всякому бывает. Чаще в таких случаях требуется нечто вроде пароля, или человека, которому он может довериться. Узнать бы, кто его послал.

      «Узнать бы, кто его послал?», – вот и проговорилась. Значит, я в плену. Одно не понятно, почему со мной так долго возятся?».

      «А я-то хотел ей довериться», – и это означало, что ангел-хранитель все еще на моей стороне».

      А женщина по-прежнему не вызывала в нем, даже, малого протеста, – и он решился. Слова пришлось выдавливать из себя, и он не был уверен, что будет понят, но это был его призрачный, но шанс.

      – Я должен умереть. – Это-то ему из себя не пришлось выдавливать, а вот как все объяснить Серафиме.

      – Должен, – так умрешь. На это большого ума не надо.

      Парень глянул на ее непроницаемое лицо, и пожалел, что решил открыться, но она продолжала:

      – Сложнее, когда жить должен. Родители у тебя, наверное, есть, сестры, братья. О них-то ты подумал? И зачем тебе умереть-то хочется?

      – Охота