Буратино. Правда и вымысел. Как закалялся дуб. Борис Конофальский

у бедолаг остался только злой дух от всего тела, головная боль, да дыры в карманах и прочих частях туалета. Страждущие лениво суетились и, подобно волкам, сбивались в стайки по трое. А наиболее неимущие организовывали стаи и побольше.

      Тётка Джульетта руководила всем этим броуновским движением из-за забора:

      – А ну отойди от забора, скотина безрогая. Как забор починить вас нету, а как виснуть – вы тута. Денег должен мне уже две недели, а ещё на заборе виснешь. А мне его потом чини, заборов на вас, забулдыг, не напасёшься.

      – Джульетта, да не лайся ты так, – ласково заискивала перед самогонщицей «безрогая скотина», – налей грамм сто, я и уйду. Неужто мне по заборам висеть удовольствие? А насчёт долга не беспокойся – отдам, я ведь всегда отдавал, ты же знаешь.

      – Сначала старые долги отдай, а потом о ста граммах поговорим, – закончила разговор Джульетта.

      Тут к ней подобрался другой страждущий. Он нёс в руках пиджак:

      – Вот, Джульетта, возьми пиджак в залог.

      – А у меня пугала в огороде нету, куда я твой пиджак приспособлю?

      – Какое ещё пугало, – обижался страдалец, – пиджак ещё новый совсем, только в позапрошлом годе купленный.

      – Позапрошлом годе? – недоверчиво спросила Джульетта, беря пиджак и рассматривая его. – А рукав весь в блевотине.

      – В какой ещё блевотине? – возмутился хозяин пиджака. – Это я случайно локоть в подливку поставил.

      – Да? – не очень-то верила Джульетта. – Что-то твоя подливка на блевотину смахивает, да и воняет так же.

      – Сама ты воняешь, – окончательно обиделся страдалец и тут же, спохватившись, добавил: – Ну, так что, берёшь?

      – Ладно, – согласилась торговка, – дам тебе одну бутылку.

      Как только сделка была совершена, на счастливого обладателя эликсира накинулись менее счастливые, они всячески заискивали перед ним, выклянчивая хотя бы глоток.

      «Да, – самому себе сказал Буратино, – дело-то и впрямь прибыльное. Вон как люди по зелью убиваются. На всё за него готовы». Размышляя таким образом, наш герой подошёл к забору и произнёс со всей вежливостью, на которую был способен:

      – Здравствуйте, досточтимая синьора Джульетта, вы сегодня прекрасно выглядите.

      Эта фраза привела торговку в замешательство, ещё более её смутил тон. И обычно бойкая на язык тётка невнятно пробормотала:

      – Ты это… не очень-то тут… А то ишь… умный больно.

      – Вижу, торговля у вас идёт, – продолжал Пиноккио, с любопытством наблюдая трагический конец бутылки в грязных лапах и липких губах бедолаг.

      – Ты чего здесь рыскаешь? – пришла в себя Джульетта и почувствовала какой-то подвох. – Чего выискиваешь? Вот сынов позову, они тебе боки намнут.

      – Не думаю, синьора, что вы такая дура, вы – женщина умная. Деловая, а посему дальновидная, – продолжал льстить Пиноккио, – и поэтому, прежде чем сынов звать, вы, наверное, захотите меня выслушать. Я ведь пришёл сделать вам предложение.

      – Ой! Предложение?