Хозяйка сада. Кристина Юрьевна Юраш

в узловатые пальцы старика.

      Он впервые посмотрел на меня и сжал мои пальцы в своей мокрой и холодной руке.

      – Это первый алмаз, который смогли добыть в копях, – прошептала я, снова глядя на шторы, за которыми таилось чужое горе.

      Первый добытый алмаз был маленьким, поэтому ему сделали изящный и ажурный ободок, чтобы золото не затмевало камушек. Это все, что у меня осталось от папы. Но больной девочке это нужнее…

      – Не стоит, – ласково произнес старик, возвращая мою руку с кольцом. – Берегите его, как память… Прощайте, Принцесса Алмазных Копей. Я не верил вашим рассказам. Но, как оказалось, что у вас есть бриллиант. И это ваше сердце. А этому господину не доверяйте. Не нравится он мне… А я насквозь людей вижу!

      Гнев и ненависть куда-то исчезли. Старик обнял меня, а потом, встряхнув зонт, направился по старым ступенькам в сторону двери.

      – Я запутался, – стыдливо сознался молодой сержант. Тот самый, который вытаскивал меня из ночлежки. – Кто тут кого ненавидит? Вы мне потом расскажете?

      Его похлопали по плечу товарищи, удаляясь на патрулирование грязных улиц самого бедного района Альвиона.

      – Смотри! Вот эта пожилая дама… – слышались удаляющиеся голоса.

      – Та, которая чуть не откусила руку?! – спросил звонкий голос сержанта, – Это когда я схватил молодую леди?

      – Да, та самая! Та, что мне сломала кисть… Это – няня молодой леди…

      Пока я смотрела на маленькую и хрупкую няню, пожимающую плечами, жандармы исчезли за поворотом.

      – Он мне, между прочим, манжету помял! – поежилась няня, как бы слегка оправдываясь.

      Альвионское небо, похожее на серую рваную тряпку, которую частенько выжимают дождем на головы прохожих, немного прояснилось. Тучи расползлись, пропуская тусклые солнечные лучи.

      – Не желаете ли вы пройти со мной в карету? – послышался голос позади меня.

      – Нет, не желаю, – ответила я, сжимая кулаки.

      – Я, конечно, не настаиваю. Кто я такой, чтобы настаивать? – в голосе читалась улыбка. Но тут же голос изменился. В нем слышался приказ. – Но считаю до трех! Раз, два…

      И что он мне сделает? Я краем глаза увидела поверенного, который вышел из ночлежки, пряча бумаги в свой портфель с золотой застежкой. Следом вышел хозяин ночлежки, прижимая что-то к груди. Он кричал: «Я так вам благодарен! Мы с Анной так вам благодарны!».

      – Три! – послышалось короткое. – Зря вы меня недооцениваете!

      Я почувствовала, как меня больно дернули за руку. Да так, что я неловко упала животом на его колени. Мои руки схватили и сжали, словно наручниками. От неожиданности и силы, с которой меня прижали к своим коленям, я растерялась.

      – Домой, – послышался голос надо мной, пока я упиралась и пыталась вырваться. Но сильные руки не давали мне ни единого шанса. Мне было даже больно.

      – Мерзавец! Негодяй! – цедила я, чувствуя, как мы въезжаем в карету.

      – Чем больше вы сопротивляетесь, тем больнее будет. Мне кажется, этот скандал будет отлично смотреться у меня