Победы, которые не умирают. Юлия Ефимова

на акрополе.

      Прокл огляделся, и, убедившись, что никто не обращает на них внимания, тихо заметил:

      – Не сказал бы. Их власть с каждым днём кажется менее прочной, но так продолжается все тринадцать лет их правления. Особых потрясений в последнее время не было. Они пытаются укрепить своё положение, и многие этим недовольны. Их методы становятся грубее, а доступ к управлению государством для тех, кто не слишком близок их семье, практически закрыт.

      – Похоже, твоё мнение о них не изменилось, – вмешался Финний. – Ты поэтому никогда не пытался возглавить какую-нибудь коллегию?

      – Верно. Люди, способные убить олимпийского чемпиона, недостойны власти, и служить им мне претит.

      – Ты всегда был идеалистом, Прокл. Я знаю – Кимон был не только твоим родственником, но и почти отцом, а третья победа в гонке тетрипп могла дать ему величайшую славу…

      – Третья? – прервал брата Диадор. – Насколько я помню, свою вторую победу он подарил Писистрату ради возможности вернуться в Афины, так что победителем тогда стал тиран Афин, а не Кимон. Подари он Писистрату и третью победу, может, остался бы жив.

      – Боюсь, попытки договориться с такой властью слишком дорогое удовольствие, и чем дальше, тем дороже, – в словах Прокла слышалась горечь.

      – Ладно, довольно вспоминать прошлое, – прервал Диадор. – Ведь Кимон погиб больше десяти лет назад. Знаешь, мне тоже было жаль его. Писистрат и его сыновья могли завидовать его победам, а я ими восхищался. Они приносили славу Афинам. Ведь до Кимона был только один трёхкратный победитель в гонке колесниц – и тот из Спарты.

      – Кто? – поинтересовался Гектор, который в течение всего разговора не столько слушал, сколько глазел по сторонам в поисках приятелей. Отец никогда не пытался привить ему любовь и интерес к политике, спорт же интересовал его, сколько он себя помнил.

      Взрослые, уже позабывшие, что находятся на празднике, поначалу растерялись, но Прокл почти сразу ответил:

      – Его звали Эвагор. Праксидам знал его – они вместе выступали на играх. Кстати, – обратился он к братьям, – в Спарте в прошлом году появился новый царь – Демарат.

      – И кого из двух царей он сменил – Клеомена или Аристона?

      – Аристона. Демарат – его сын. Клеомен по-прежнему правит, и он достаточно молод, чтобы стоять во главе государства ещё долго.

      – Да уж, на счастье Гиппия. Ведь у него со Спартой весьма тесные отношения.

      – Не думаю, что они так уж прочны, а Гиппий, к тому же, связан и с врагом Спарты – Аргосом. И потом, Спарту всегда больше волновали внутренние дела Пелопоннеса, чем всей Эллады.

      – Боюсь, это продлится недолго. Скоро всем нам придётся заниматься делами Эллады. Мы с Финнием давно не были на родине, но, поверьте, некоторые вещи виднее со стороны, – голос Диадора понизился, словно он боялся высказать то, что хотел.

      – Ты имеешь в виду