Победы, которые не умирают. Юлия Ефимова

гимнов. Они славили богов и героев – в первую очередь Зевса и Геракла. Далеко не все слова были понятны: звучали песни на древнем дорийском диалекте, отчего ещё сильнее ощущалась связь событий нынешних и прошлых, зародившихся давным-давно, но переданных сквозь века многими поколениями.

      Сама церемония отчасти повторяла то, что происходило на стадионе: агонофет объявлял имя победителя, имя его отца и город, откуда он приехал. Один за другим чемпионы подходили к судье, и тот возлагал им на голову поверх белой повязки оливковый венок. Толпа вопила во всю мочь, отдавая дань спортсменам, их силе и ловкости, мощи и храбрости, уму и терпению. Каждому новому имени зрители аплодировали изо всех сил. Земля, где стояли чемпионы, была усеяна цветами, а в воздухе, сопровождаемые музыкальными аккордами флейтистов, носились разноцветные ленточки: ветер швырял их в разные стороны, не давая опуститься вниз.

***

      Гектор смотрел на запад, где солнце почти скрылось за деревьями и больше не ослепляло, как днём. Пир был в разгаре, и конца ему не предвиделось. Всюду пили вино, и никто не жалел мяса, хотя в обычные дни оно было редкостью для большинства присутствующих. Победители сидели рядом со всеми, весело хохоча и обмениваясь воспоминаниями о тренировках. Гектор, который уже не мог съесть ни кусочка, улёгся на траву. В наступающих сумерках он вспоминал и заново переживал наиболее яркие события вчерашнего дня – дня, который он запомнит на всю жизнь.

      Гектор и Клеант сидели у костра подле группы взрослых. Помимо Прокла и Праксидама тут были уже знакомые мальчикам двое братьев Диадор и Финний, молодой эллин Меарон и многие другие.

      Гектору хотелось поболтать с Клеантом, побольше узнать у него о Спарте, но тот лишь раздражённо цыкнул и уставился на погружённых в разговор мужчин.

      А разговор, скорее даже спор, шёл жаркий – как огонь, что пылал тут же. Гектор почти ничего не понимал, а стоило ему ухватить нить одной темы, как появлялась новая, тут же уводя спор в сторону. Мальчик откровенно скучал, пропуская мимо ушей почти всё, лишь иногда выхватывая обрывки фраз:

      – Как ты можешь так говорить? Я на своей шкуре испытал, что значит власть персов в Милете, и, поверь, если восстание начнётся, я первый его поддержу.

      – Даже если оно начнётся, Меарон, это ни к чему не приведёт. Вы не сможете противостоять Персии.

      – Мы объединимся…

      – А когда вас завоёвывали, почему не объединились?

      – Тогда всё было иначе…

      – Ну, конечно, тогда вы больше боялись друг друга. А самые умные, вроде теосцев, просто бежали из Ионии.

      – По-твоему, мы должны смириться? Неужели вам всё равно?

      – Я вообще не понимаю, почему это должно нас касаться. Милет всегда гордился своей независимостью и богатством, так пусть и выпутывается сам! – ехидно заметил Диадор.

      – Ты неправ, это касается всех, – Меарон разгорячился. –