Такая вот жизнь, братец. Валериан Георгиевич Пападаки

наперёд. Русских тоже можно легко узнать по разговорникам в руках, которые они усиленно штудируют.

      …В самолёте. «Уважаемые пассажиры, наш самолёт имеет десять аварийных выходов: два, два и шесть». Зачем нам эта информация? Как только наш самолёт сдвинулся с места, кто-то захлопал в ладоши. Рядом со мной никого (а я так надеялся уже здесь начать говорить). В небе ни облачка. Как только самолёт оторвался от земли, снова аплодисменты. Над городом пелена тумана, а выше – чистое небо, залитое солнцем. Моя боязнь полётов таится где-то в глубине, но я не даю ей вырваться наружу. Все время мысленно перескакиваю на английский. Что я ему скажу при встрече? Как всё будет? Всё-таки, я уже далеко не юноша, которого он видел тридцать лет назад. В туалете взглянул на себя в зеркало: нет, ничего, ещё не очень старый. Разносят напитки: вино и сок. Мне почему-то холодно. Боюсь простудиться. В самолёте холодно, особенно с моей, теневой стороны. Принесли обед: колбаса копчёная двух сортов, буженина и какое-то мясо, крошечный кусочек чёрного хлеба (деликатес для иностранцев), масло на листке салата, кусочек сыру, булочка, песочное пирожное. Под перевёрнутой пластиковой чашкой оказался пакетик джема и пакетик сахара, решил съесть всё, но одолел лишь половину. Вдруг вывезли тележку с алкоголем: водка, коньяк, виски в крошечных бутылках, вино и пиво в банках. Всё это за валюту и поэтому – мимо меня. Сосед впереди спросил, есть ли сигареты. Есть, но блок по семь фунтов. Сосед помялся, но взял. Неуклюжие стюардессы возят по проходу тележки с сувенирами, примеряют на себя павлопосадские цветастые платки, накидывая их себе на плечи. Всё это – по казённому, не изящно. Русских можно узнать по лицам, на которых застыло выражение испуга и остолбенения.…

      …Ненадолго заснул, открываю глаза и ничего не понимаю: разве я не в метро и не еду на занятия? Нет, мы летим над морем, внизу всё голубое и редкие облачка. Скоро закричим: «Земля, земля!» Земля подкрадывается незаметно откуда-то сбоку. Какая-то светлая полоска в тени облаков: «это уже земля или ещё море»?

      …Первые впечатления в аэропорту Хитроу. Смотрю, как взмывает в небо «Конкорд», – словно огромная белая птица. Иду по переходу, под ногами ковролин, и от этого не слышно шагов. Вокруг одни индусы. Молодой индус-таможенник с каменным лицом уткнулся в мой паспорт. На меня не смотрит, молча делает своё дело. Начинает задавать вопросы и по мере моих ответов, взгляд его теплеет, он – «оттаивает». Может, потому, что я называю его «Сэр».

      Мартина узнаю почти сразу. Он стоит в толпе встречающих и, увидев меня, приветливо машет рукой. Да, Мартин заметно сдал даже по сравнению с его последними фото (десятилетней давности): он весь какой-то приземистый, кряжистый. Волосы из белокурых копн превратились в патлы стального цвета, лицо все ещё моложавое, но оно стало мясистым, с ярким румянцем щёк, но глаза – всё те же, огромные, с глянцевой голубизной. Мы обнялись, он что-то говорит мне, я не понимаю, но всё это не важно. Мне стало ясно, что я здесь welcome!…

      …И вот, я у него дома. Сижу, пью красное вино, понемногу пьянею, и, кажется, будто