Рыжая 2. Дело одинокой канарейки. Полина Дельвиг

бровь, то ли вспоминал, то ли раздумывал, говорить ли ему правду.

      – Нэт, – наконец ответил он. – Я ни о ком нэ слышал. Хе-хе, да откуда у бедного человека родственник взяться? Был бы миллионер, тогда, конечно, все родственниками будут! И там, – Чуладзе махнул рукой за спину, видимо, имея в виду бывшую Родину, – и здэсь. Пойду по улице и каждый спросит: «Здравствуй, дарагой, как твое здоровье?»

      Герман улыбнулся, показывая, что оценил шутку.

      – Нет, уважаемый, никого у меня не осталось. Вот раньше у нас как было: остался пожилой человек один, за ним все село ухаживает. Кто одэжду постирает, кто еду приготовит и ни копейки не попросит. А здэсь я вещи в прачечную понес: одэжду, там, белье – что, я помню! – так знаешь, сколько с меня, одинокого мужчины, этот… дохлый женщина – вот такая фигура, – Чуладзе выставил мизинец, – хотел содрать? Два раза прибавь и машинка стиральная будет. Для кого она так придумал? Я скажу: для дураков. Или кто дэньги, как табак в трубку положит и курит…

      Герман слушал, не перебивая, изредка кивая и показывая, что полностью разделяет точку зрения собеседника. Чуладзе, повествуя о своей нелегкой судьбине, сетовал, негодовал, раздавал нелестные характеристики и бывшему советскому руководству, и нынешнему грузинскому, голландцам, соседям, словом, всем, о ком успел вспомнить.

      – У меня еще такой вопрос будет… – Виктор Шалвович замялся, но не от смущения, а просто не знал, как перейти к главному. – Вот я вам тут говорит буду, а время идет…

      – Как раз и хотел обсудить этот вопрос, – поспешил успокоить его Герман. – Ваш гонорар в дальнейшем будет зависеть только от вашего желания. Если, к примеру, у вас нет времени или вы не хотите лишних хлопот, мы сами все делаем и вам будет выплачена некая сумма. Скажу честно, довольно условная. Однако, если вы согласны принять более активное участие, – повисла многозначительная пауза, – то сумма гонорара увеличится пропорционально затраченным усилиям.

      – Это сколько? Приблизительно? – Чуладзе заерзал. – Так, ради интереса, ради шутки…

      – Ради шутки? – Лозенко усмехнулся. – Ну, если ради шутки… Тот, кто принимает непосредственное участие в проекте, сам ездит по стране, где живет, фотографирует, берет у других эмигрантов интервью, то сумма общего гонорара может достигать двадцати тысяч долларов.

      – Хм, – Чуладзе поскреб щеку, покрытую жесткой щетиной. – А что для этого нужно? Только ездыть и записывать?

      – Нет, не только. Во-первых, эта работа достаточно ответственна – человек должен полностью отвечать за свой сектор, во-вторых, и что мало кого устраивает, необходимо сохранять лояльность и конфиденциальность.

      – Что-что? – Виктор Шалвович невольно подался вперед. Видимо, последние слова не были не совсем ему понятны.

      – Это значит, что вы должны подписать обязательство: никогда, ни при каких обстоятельствах не вести переговоры с третьей стороной…

      – С какой еще стороной?

      – С любой другой медиакомпанией.

      – Прости, дарагой, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.