Земля без надежды. Анатолий Шинкин

качать лодку. Поднялись и мы.

      В компании всегда невольно включаешься в соревнование: кто быстрее лодку накачает, заплывет, сеть поставит. Можно подумать, от этого улов зависит.

      До чистой воды пришлось покрутиться среди коряг и камыша, но дальше пошло хорошо. Лодка скользит, легко управляется, погода идеальная. Только новый камыш еще не поднялся, и приходится привязывать сеть к коряжкам, а это чревато зацепами и порванными краями сетей. Тесть неподалеку «колдовал» что-то на поплавках.

      – Петрович, рыбу подманиваешь?

      – Мелкие сети дробленкой посыпаю. Рыбешка будет крутиться и попадет в сеть.

      – Логично.

      Тесть отплыл в сторону и начал посыпать крупную сеть:

      – Мелкая рыбешка будет крутиться и приманит щуку, а щука попадет в сеть.

      – Тоже логично.

      Около нашей машины притормозил и остановился желтый Москвич. Приезжие переговорили с Игорем и проехали дальше, став нашими соседями.

      Последняя сеть у меня оказалась длинноватой, и я накрыл ее траву вдоль берега, бросив конец непривязанным. Свояк и тесть отработали раньше и покуривали вокруг бутылки.

      – Что там за компания?

      – Свои. Шофер с нашего гаража, а второго не знаю.

      – Рыбинспектор он, общественный, – наябедничал Петрович. – Со мной в Заготскоте работал. Наотбирают сетей, сволочи, а потом продают. Я им говорил, когда выпивали: «Сволочи, вы. Фашисты. Крохоборы.» Живут на чужой счет. – Петрович не собирался, похоже, останавливаться. – Другой всю зиму сеть вяжет, а эти отберут, гады. Я им прямо сказал: «Фашисты…» – Монолог пошел по второму кругу, и я кивнул Игорю, чтоб не зевал, пока тирада не набрала обороты, а тесть не стал опасным.

      Свояк открыл очередную бутылку и перевел разговор к видам на улов. Ему уже посчастливилось выпутать пару линьков, и это, по его мнению, давало надежу, что ночевка будет удачной, если не «вдарит» дождь:

      – Петрович, ночью дождь будет?

      – Закат чистый, ветер южный. По идее, не должно, а там хрен его знает.

      Солнце скрылось, и быстро навалились сумерки. Голые ветви тальника неподвижны. Спускается предночная тишина.

      – Проверять поедем?

      Тесть подхватывается с телогрейки. Свояку не охота уходить от бутылки, но и он поднимается и начинает подкачивать лодку.

      До полнолуния еще два-три дня, и ранняя луна уже высоко, поэтому обычной темноты, характерной для позднего вечера, нет.