В закрытом гарнизоне. Валерий Ковалев

с высоких сосен изредка срывался подтаявший снег, где-то далеко рас

      сыпал дробную трель дятел.

      Миновав бор, они переехали по деревянному мосту небольшую, с проталинами на синем льду речку, и, через километр, оказались на широкой лесной развилке.

      – Ну, теперь, мне прямо, а тебе СЕргий, направо, – ткнул рукавицей дед в сторону более узкой, расчищенной грейдером дороги, и Гладков выбрался из розвальней.

      – Благодарствую, Егор Захарыч, – отряхнув шинель, сказал он, и, вынув из кармана, протянул возчику новенькую пятерку.

      – Со своих не берем, – отрицательно замотал тот головой. – Негоже.

      – Ну, в таком случае, прими это, – и Гладков вручил деду, извлеченную из кофра черную бутылку.

      – Никак заморская? – поднес тот посудину к глазам.

      – Ром, – последовал ответ. – Выпьешь за мое здоровье.

      Затем они душевно распрощались, сани исчезли в блестящем мареве, а Серега пошагал в сторону деревни.

      Она открылась спустя полчаса в низине, на берегу залива, и Серега с удовольствием обозрел окрестности.

      Синие леса тянулись до самого горизонта, в туманной дымке проглядывалась река, и над всем этим, голубело небо.

      – Красота! – сказал Серега, и, оскальзываясь, стал спускаться к деревне.

      Была она небольшая, в несколько порядков изб, но со своим собственным «сельпо» и сельсоветом.

      Пятистенок тетки, срубленный еще дедом, стоял в начале улицы и весело глядел из окон розовыми геранями.

      Серега отворил знакомо скрипнувшую навесами калитку в шатровых воротах, миновал широкий ухоженный двор, поднялся на высокое крыльцо и потянул на себя кованую скобу двери.

      Затем прошел по мосту ко второй, толкнул ее, и, нагнувшись, вошел внутрь.

      – Ктой там? – послышалось из горницы, и в высоком проеме появилась Варвара Марковна

      – Ахти мне, Сережа! – на миг остолбенев, всплеснула она руками, и в следующую секунду племянник и тетка радостно обнимали друг друга.

      – Как же это ты? – блестя влажными глазами, гладила его руками по щекам тетка. – Хотя бы телеграмму дал, я б встретила.

      – Не хотел беспокоить, Марковна, – прочувственно сопел Серега. – Да и от райцентра до вас рукой подать. Какие мои годы?

      – Ну, снимай, снимай шинелю и картуз, – засуетилась Марковна. – Поди оголодал в дороге? Я щас.

      Чуть позже они сидели за столом в горнице, и обряженная в новую шаль тетка, радушно потчевала гостя.

      – Вкусно, – гудел Серега, пропуская очередную рюмку, и отдавая дань поджаренной на сале глазунье, свежему, из трески рыбнику, и всевозможным, расставленным на льняной скатерти соленьям.

      Потом они пили чай, из старинного, с медалями самовара, раскрасневшаяся от пунша тетка рассказывала деревенские новости, а Серега внимательно слушал и дымил сигаретой.

      – А как Тая Соболева, не вышла замуж? – поинтересовался он, когда Марковна решила передохнуть, и та отрицательно покачала головой, –