Император Степи. Владимир Гергиевич Бугунов

растворился в предутренней мгле. Он единственный мужчина в семье и должен добыть дичь, во что бы то ни стало. И ему повезло. Уже в километре от лагеря он наткнулся на целый выводок фазанов. Две стрелы на двух птиц потратил Темучжин и уже к восходу солнца вернулся к шалашу. И днём он здорово помог на рыбалке. Несколько десятков рыбёшек с ладонь величиной удалось поймать ему вместе с Халгун, его старшей сестрой. Она была старше Темучжина лет на шесть и здорово тянула сеть по глубине. Две девочки помладше набрали для костра хворост и теперь таскали после каждой тони улов к кострищу, где Оэлун с Лауген свежевали и коптили рыбёшек в дыму. Путь предстоял долгий и нелёгкий, и нужно было запастись едой. Темучжин зашёл по колено в воду и наполнил ею единственный бурдюк.

      Через день, перейдя Онон на ближайшем перекате, семья теперь уже из шести человек тронулась в путь навстречу неизвестности. Труден был путь беглецов. Верхом на лошадях они добрались бы до цели за три-четыре дня. Но хан Керилтух силой забрал у них лошадей, хотя это последнее, что можно забрать у кочевника. Всю отцовскую отару овец угнал к себе жадный, завистливый хан, и не было теперь у беглецов ни сыра, ни кумыса. Ненадолго хватило им и запаса, накопленного в дорогу. Теперь только на охотника Темучжина была надежда. И он старался не подвести семью. Раз в два-три дня он приносил к костру то

      зайца, то куропатку, то фазанов. Вот так почти месяц, остерегаясь встречи с нукерами хана меркитов, шли они, часто прячась среди холмов, как только замечали всадников на горизонте. И когда Лауген уже изнемогала от тяжести живота своего и готова была родить прямо среди мёрзлой травы и песка, к ним откуда-то сбоку подскочила десятка всадников. Не было уже времени прятаться от них, не было сил бежать от них. В отчаянье Темучжин встал впереди женщин и прицелился из лука в ближайшего к нему нукера. Он был готов умереть, но не был готов опять попасть в плен к ненавистным меркитам . Всадники, с ухмылкой посматривая на воинственного мальца, закружили вокруг беглецов. И тут один из них, чьё лицо пересекал глубокий шрам, вдруг остановил коня, ткнул в сторону женщин кнутом и удивлённо произнёс:

      – Великий Тенгри-хан! Посмотрите, это же Лауген, дочка нашего хана!

      Он спешился. Подошёл почти вплотную к Оэлун, даже не обращая внимания на то, что наконечник стрелы Темучжина чуть ли не упёрся ему в грудь. Он даже одобрительно поцокал языком, посмотрев на мальчишку. Ишь ты, как женщин защищает! В степи молва разносится быстро. Знал он уже, что беда случилась со знаменитым когда-то багатуром Есугеем. И женщина, стоящая перед ним сейчас, видимо, была его старшей женой. Коротко склонил он голову в поклоне.

      – Рад видеть тебя, ханум Оэлун, и тебя, сестричка Лауген. Мы слышали, что истребили меркиты и татары род борджигинов, однако врёт молва.

      На глазах Оэлун появились скупые слёзы:

      – Мы выжили, нукер, и хочем попросить защиты у хана Рэджена.

      В полдень следующего дня в просторную гостевую юрту хана джадаранов, старого, но ещё крепкого на вид человека,