Чаша Грааля. Владимир Гергиевич Бугунов

я.

      Густые серебристые брови старика дёрнулись вверх:

      – Что это за профессия такая, ай… ай…

      – Кузьмич, это работа, связанная с Интернетом, компьютерами, программами всякими, алгоритмами.

      Старик как-то рассеянно, поверх головы гостя посмотрел в оконце. Там медленно угасал день и из теней разлапистых ветвей елей и кедров к избушке медленно подкрадывались сумерки.

      – Ишь ты, были просто песни да ритмы, а стали алгоритмы

      В его глазах при этом плескались искры лукавства.

      – Проголодался?

      – Есть немного, – засмущался парень.

      Старик достал с нижней полки, нависающей над столом, новую толстую стеариновую свечу, принёс от рукомойника початый брусок хозяйственного мыла и, густо обмазав им свечу вставил её в старинный, с узорами подсвечник. После того как свеча была зажжена, он повернулся к кирпичной печке густо извачканной известковым раствором. Подкинув несколько поленцев в топку, Кузьмич передвинул сковороду с длинной ручкой с угла в центр плиты. Витёк отметил про себя, что такую сковороду ни в одном музее не найдёшь.А старик тем временем вылил на сковороду немного растительного масла, покрошил туда же приличную головку лука. Немного погодя ссыпал туда же заранее порезанные грибы-лисички, а потом и свеженарезанную картошку.

      Ели молча. Витёк про своё думал. Перед началом их «великого похода» его мама говорила с сестрой, что жила в Донецке. Та сообщала, что укронацисты стягивают чуть ли не всю свою армию к границам пророссийского Донбасса, и его жители начали постепенно эвакуироваться в Россию. Салазкин, как и его друг Пегов были далеки от политики, и им было фиолетово кто окажется прав в будущей заварухе Некоторые продвинутые коллеги-айтишники из их фирмы даже поговаривали, не пора ли «лыжи» намыливать куда-нибудь в ближнее зарубежье, чтобы не попасть под возможную мобилизацию. Начальство правда успокаивало их, что уж кого-кого, а айтишников точно трогать не будут. Но народ айтишный это не очень успокоило.

      Кузьмич подложил остатки жаркого в миску больного:

      – Ты ешь, ешь, набирайся сил.

      – Спасибо, Кузьмич.

      И без всякого перехода добавил:

      – Удивляюсь, как ты тут живёшь? Один. Без телевизора, Интернета, без связи с внешним миром. Не страшно?

      Лёгкая усмешка вспыхнула и тут же погасла в волосяных дебрях «лешего».

      – Да отбоялся я своё. Давеча подходил к избушке Топтыгин местный. Он пошумел, я пошумел, так мирно и разошлись. Нет, Витя, бояться надо не зверя лесного, а зверя двуногого.

      – Ну, ты хватил! Нас, двуногих уже восемь миллиардов на Земле, и что, всех их бояться нужно?

      – Зачем же всех? – усмехнулся старик, – ты бойся и обходи стороной тех, кто в душу тебе плюёт, да свои порядки тебе навяливает.

      – Да в моём окружении вроде и нет таких.

      – Лично в твоём может и нет. Но ты же не в вакууме живёшь. Ты в стране огромной и древней живёшь. И сколько она существует, столько ей и пакостят инородцы всякие.

      – Ты кого имеешь в виду: манси, ненцев и прочих север