Королева фей. Вадим Анатольевич Борисов

и не собирался сдаваться.

      – Вот, черт, – буркнул Томас, нехотя поднимая трубку. – Я слушаю.

            Раздался голос, который Томас меньше всего хотел бы сейчас слышать. Потому что этот голос означал – работать.

      – Томас, это Гари Клейтон. Надеюсь, ты не забыл, что все западное побережье жаждет увидеть твое величество…

      – Но Гари, – попытался возразить Томас.

      – …а моя скромная персона будет тебе в пять часов объяснять все детальки, большие и маленькие, – не слушая его, продолжал Гари, – В общем, в пять! И никаких…

            Томас поморщился в ответ, но кивнул:

      – Хорошо. В пять у тебя.

      – Точно? Не подведи меня!

      – Не подведу.

      – Поклянись.

      – Ты что, издеваешься? Я никогда не клялся даже в вечной любви… Буду, не беспокойся.

      – Значит, до встречи – обрадовано хмыкнул Гари.

      – До встречи, – повторил Томас и положил трубку. Он уже начисто забыл, что обещал быть у сына на репетиции.

      9. Тормоза придумали трусы!

      Томас Гульд и Бриджет познакомились два месяца назад. Тогда дежурное интервью неожиданно вылилось в интересную беседу. Бриджет все-таки была очень талантлива. Знаменитости в разговоре с ней становились живыми людьми – с чувствами, надеждами, с тщательно скрываемыми страхами.

            Задав пару стандартных вопросов о концертной деятельности, Бриджет вдруг сказала:

      – А ведь вы были одной из главных молодых надежд автогонок. Говорят, это вы первым произнесли фразу «Тормоза придумали трусы!» И как вышло, что вы вдруг ушли из спорта и стали музыкантом?

            Томас на секунду задумался, затем улыбнулся и внимательно посмотрел на Бриджет.

      – Знаете, Бриджет, в молодости я чем только не занимался. Перебрал все экстремальные виды спорта. Летал на дельтаплане в горах. Это когда стоишь на вершине, внизу густые облака, а ты отталкиваешься и летишь в неизвестность. Еще прыгал с парашютом. Знаете, что такое затяжной прыжок? Это не просто когда дергаешь кольцо на пятнадцать секунд позже. Ведь ты все это время паришь, плывешь. Воздух такой упругий, что можно оттолкнуться и отплыть в сторону. Обнимаешь воздух руками и кружишься. А если попасть в восходящий поток! Это будто другой мир.

            Ну и, конечно, гонки. Постоянный адреналин. Толпы людей на стадионах. Я чувствовал, как легко могу их завести и повести за собой.

      – А как же музыка?

      – Музыкой я занимался с детства, сколько себя помню. Самые ранние воспоминания – строил конструкции из звуков. Перебираю клавиши – и конструкция становится стройнее. В музыкальной школе я был первым учеником, но музыка никогда меня не заводила так, как гонки или, скажем, альпинизм, где я мог заглянуть «за край», но не сорваться.

      – Так почему вы ушли из спорта?

            Томас насмешливо посмотрел на Бриджет.

      – Похоже, это ваша тема. Я услышал голос.

      – Голос?

      – Да. Мне было