Пересмешник. Владимир Василенко

Всех, кто был утром на лекции по биологии и стал свидетелем… инцидента, попрошу ненадолго остаться. Трофимов!

      – Я!

      – Пока не выбраны старосты, назначу тебя старшим. Проведи перекличку и составь список всех, кто присутствовал на первой паре.

      – Хорошо, Николай Георгиевич!

      – Студент Кочанов!

      – А я-то чего сделал? – возмутился Кочан.

      – Беспокоиться не о чем. С вами просто хочет побеседовать следователь по этому делу. А также с вами, Сибирский. Пройдёмте в мой кабинет. Остальные – отметьтесь у Трофимова, и можете быть свободны.

      Кочанов, озираясь на дружков, первым последовал за ректором – он сидел ближе к доске. Я тоже спустился к выходу, ловя на себе взгляды остальных студентов.

      – Уже и следователь по этому делу назначен? – спросил я Кабанова в коридоре. – Когда успели-то?

      – Сам удивлён, – процедил ректор на ходу. – Но, если я правильно понял, это не первый труп. И похоже, дело серьёзное.

      Мы направились по коридору в сторону его кабинета. По дороге я постарался вытянуть из него хоть какие-то подробности.

      – А что вообще полиция говорит? Серийный убийца?

      – Может быть. А может, и похуже. И делом занялась не обычная полиция. В кабинете вас ждёт действительный статский советник Путилин. Может, даже слыхали о таком?

      Я покачал головой. Кочанов и вовсе шагал молча, будто воды в рот набрал, и только затравленно озирался. Мне даже показалось, что он ищет возможности сбежать. Кажется, ему уже доводилось иметь дело с полицией, и опыт был исключительно неприятный.

      – Представился следователем отдела особых поручений при генерал-губернаторе, – продолжил ректор. – Но я-то знаю, что он не местный. В Томске недавно, явно в командировке. Похоже, напрямую послан государем.

      – Для расследования убийства? – скептически переспросил я. – Хотя, Бергер вроде бы из дворян… Остальные жертвы тоже?

      – Не знаю. Но, возможно, дело даже не в том, кто жертвы. А в том, кто сам убийца.

      – В смысле?

      – Путилин – один из самых знаменитых Охотников.

      – Священная дружина?! – вдруг, вытаращив глаза, прошептал Кочан.

      – Ну вот, а говоришь, не слыхал ничего…

      Мы повернули за угол, и в конце коридора уже замаячила приметная дверь ректора – из красного дерева, украшенная бронзовыми фигурными накладками.

      В приёмной нас встретила Амалия. Она сидела за огромным столом – чуть меньше, чем у самого Кабанова, только заваленным целыми стопками бумаг. При нашем появлении поднялась, поправляя блузку.

      – Он там? – коротко спросил Кабанов, кивая на запертую дверь кабинета.

      – Да, не отлучался. Распорядился, чтобы свидетелей заводили к нему по одному сразу, как прибудут.

      – Хорошо. Проводи, пожалуйста, Кочанова.

      Кочан и так-то заметно дрейфил, а тут и вовсе сдал. Его широкое простоватое лицо побледнело и из-за ярче проступивших следов от прыщей выглядело пористым, как непропёкшийся блин. Секретарь