Крылья для полета. Джуди Андерс

человека, когда внутри он сгорает от чувств?

      Как вести себя иначе с Джейн, если он до ужаса боится, что и без того слабые лучи ее внимания скроются?

      Тот, кто любит безответно, всегда окажется уязвлен.

      Он несвободен.

      Рядом с чужим безразличием ему невозможно оставаться собой.

      Желая получить столь значимое расположение, он достает из карманов души услужливость, слабость, ранимость, поглубже пряча в них уверенное спокойствие и самоуважение. Туда же проваливаются собственные интересы, желания. Начиная жить для другого, он отдает алтарю любви дни и годы своей жизни, но молитвы обычно так и остаются не услышанными.

      Фатима проснулась очень поздно. Не увидев в постели Фархата и не обнаружив его в квартире, она с тяжестью перевела дух и отправилась в ванную отмывать отекшее от сбитого режима лицо. Следы яркой и стойкой косметики забились в уголки глаз, засохли у линии роста волос, остались кое-где на шее и декольте. Душ не принес никакого облегчения. Тело ее болело от рабочей смены, за которую не удавалось присесть хотя бы на пару минут, а уголки рта и щеки саднило от бесконечной широкой улыбки, которую танцовщица никогда не могла снять, если двигалась по сцене. Гости очень не любят недовольных восточных красавиц – неужели они не рады, что танцуют для таких важных персон, как они? Неужели не хотят развлечь их зажигательными сценами в полуобнаженных нарядах после тяжелого рабочего дня? Неужели не считают за честь принять на себя роль Шахерезады и прошептать тысячу и одну сказку для своего господина, оставшись наедине в его съемной квартире, о которой не знает жена?

      Грязь. Бесконечная липкая грязь, проникающая внутрь, под кожу, навсегда оставаясь в памяти.

      От такой грязи не поможет никакой душ.

      Фатима решила сделать уборку в квартире.

      Мусор. Мизерное пространство, заваленное коробками от дешевой еды, пакетами, забитое пылью, нанесенной в открытое окно с иссохшей от жары улицы.

      И всего лишь один выходной в неделю, которого никогда не достаточно, чтобы навести порядок в комнате – не считая в собственной жизни.

      Фатима выкинула собравшийся за неделю убогий беспорядок нищеты (а также по пути вымыла полы, протерла стекла окон, разложила на полках еще свежую одежду, загрузила в стирку постельное белье, купила овощи и сварила бульон из готового набора), опустилась на кровать и расплакалась.

      Она не знала, где все это время находился Фархат. Она уже запуталась, когда по графику следующий его отдых. Возможно, он в клубе? Или просто ушел из дома, чтобы не видеть ее уставшего лица?

      Фатима с каждым днем превращалась в ту, что доставала из сердца услужливость и в освободившемся месте прятала поглубже саму себя.

      Мысли о любви Фархата, что ускользает от нее с каждым днем все дальше, что растворяется в бесчисленном количестве тяжелых и бессмысленных вечеров в клубе, ни на минуту не покидали Фатиму. Что бы ни делала она, где бы ни находилась, рядом с ним или, как сейчас, в одиночестве,