Крик чайки. Анастасия Сергеевна Вознесенская

запричитала Сельма и принялась старательно вымывать чашки. Девушка не приняла во внимание её слов. Нежная блузка в сочетании с прямой юбкой и кроссовками, производила эффект лёгкости и очарования.

      Александра поднималась по ступеням в дом, в то время как дверь открылась и на пороге появилась госпожа Эстер.

      – Доброе утро! – приветливо сказала первая, но та, ничего не ответив, спустилась вниз, где её уже ожидала собственная машина.

      – О, как долго вы спите, госпожа прислуга! – воодушевлённо воскликнула появившаяся в дверях Мелисса.

      – Мелисса, садись в машину, – указательным тоном сказала мать, – а ты, – обернувшись, обратилась она к Александре, – уважай написанные правила. Позаботься о своём внешнем виде и смени обувь.

      – Мама, я могу оказать ей услугу и отдать свои старые туфли! – с усмешкой бросила Мелисса.

      – Если это потешит ваше эго, я могу чёрной краской вывести «прислуга» на обоих кроссовках, – сдвинула брови Александра.

      – Или ты сменишь обувь или место работы, – сердито сказала женщина и села за руль.

      – Браво тебе, мама! Пусть знает своё место, – поддержала Мелисса и, потешно захлопав в ладоши, забралась в машину.

      Александра взглянула на себя сверху вниз и обречённо вздохнула. Вернувшись в домик прислуги, она скинула кроссовки и, скрестив руки на груди, прошлась по гостиной. Отыскав туфли, которые ей подобрала Сельма в день приезда, девушка надела их и попыталась привыкнуть. Она даже на собственный выпускной пришла в атласном сиреневом платье до щиколоток с чёрным кожаным поясом и в ботинках на шнуровке.

      – Чайка, хотя бы на вручение аттестата надела бы туфли! – шептала классная руководительница.

      – А тут что, их не за ум, а за красоту вручают? – ответила она.

      С ней никто никогда не брался спорить.

      Девушка направлялась к особняку, волоча непослушные ноги и вспоминая, каким парадоксальным ребёнком была: несмотря на всю любовь к мальчишеским развлечениям, включая лазания по деревьям и крышам, Александра так же сильно любила примерять мамины сапоги и бабушкины туфли. И туфли, что сейчас были на её ногах, в точности походили на бабушкины: потёртые, замшевые, с невысоким квадратным каблуком. Но девушка осознанно не надевала их ни в юном возрасте ни сейчас, не желая показывать миру свою женственность, потому как в нынешнее время женщин всё чаще принимают лишь как объекты, а не как личность.

      Из гостиной доносился голос господина Нихата.

      – Сельма, ты не видела мои очки?

      – Не видела, господин Нихат… – запыхавшись, выбежала женщина на голос. – Может, вы их в кабинете оставили?

      – Я посмотрю, – отозвалась вошедшая Александра, но поднимаясь, вдруг поняла, что господину внизу придётся подождать, пока она не минует на каблуках лестницу.

      – Что же это такое, в последнее время всё у всех теряется… – негодовала старушка.

      – Ты о чём, Сельма?

      – А-а, да наша Александра вчера вот потеряла телефон, – начала Сельма, и мужчина озадаченно потёр подбородок.

      Александра