Пропавший легион. Император для легиона. Гарри Тертлдав

провинций. Легкая кольчужная полоса, свисавшая со шлема, прикрывала шею, а металлическая накладка защищала нос. Небольшой круглый щит за спиной, сабля на боку, шпоры на кожаных сапогах – все это подтверждало догадку о том, что он всадник.

      Солдат спросил что-то, что, видимо, означало:

      – Кто вы, люди, и что вы здесь делаете?

      Марк покачал головой и ответил по-латыни:

      – Мы знаем о тебе не больше, чем ты о нас.

      Местный житель развел руками и пожал плечами, а затем попытался заговорить с ним на другом языке. С тем же успехом. Римляне перепробовали почти все языки, которые знали, но ни к чему так и не пришли. Наконец воин в раздражении поморщился. Он обвел рукой вокруг и дважды повторил:

      – Видессос.

      Затем он ткнул пальцем в Марка и показал рукой на римский лагерь, приподняв вопросительно брови.

      – Рим, – ответил трибун.

      – Ты и меня включил в число римлян, – заметил Виридовикс. – Позор на мою голову!

      – Да, мы так считаем, – сказал Гай Филипп.

      – Хватит вам пререкаться, – цыкнул на них Роргидас. – Я не более римлянин, чем ты, мой длинноусый друг, но нам нужно объясняться с этим незнакомцем как можно проще.

      – Спасибо, – сказал Марк. – Мы римляне, – повторил он.

      Видессианин внимательно следил за их разговором. Теперь он показал пальцем на себя и сказал:

      – Нэйлос Зимискес.

      После этого Скавр и его товарищи назвали свои имена. Виридовикс проворчал:

      – Можно поперхнуться, выговаривая такое имечко, как Зимискес.

      Но для Нэйлоса не легче было произнести «Виридовикс, сын Дропа».

      Зимискес снял с себя пояс с мечом и положил его к своим ногам. Крик предупреждения донесся из чащи, но он приказал своим людям молчать, властно махнув рукой. Он указал на меч, на себя, на Марка и сделал отрицательный жест.

      – У нас тоже нет с собой оружия, – согласился Марк, сообразив, что даже если сами слова непонятны, то интонацию-то поймут всегда.

      Он вытащил из походного мешка галету и отдал ее Зимискесу вместе с флягой вина. Видессианин кивнул и улыбнулся.

      – У него пропадет всякая охота улыбаться, когда он попробует то, что ты ему предложил, – сказал Адиатун.

      По вкусу галета сейчас больше всего напоминала древесную стружку. Но Зимискес без жалоб проглотил большой кусок, затем отхлебнул глоток вина с видом человека, которому доводилось пробовать и большую гадость. Он похлопал себя по животу с виноватым видом, затем снова что-то крикнул, обращаясь к людям в лесу.

      Через несколько минут еще один видессианин, молодой парень, подошел к ним. Одет и вооружен он был почти так же, как Зимискес, только куртка у него была коричневого цвета. В левой руке он держал короткий лук, в правой – кожаную торбу. Его звали Проклос Мазалон.

      Он вынул из сумки сушеные яблоки и фиги, оливы, соленую и копченую свинину, твердый желтый сыр и походные хлебцы, точь-в-точь такие же, как у римлян, только не круглые, а квадратные, –