Пропавший легион. Император для легиона. Гарри Тертлдав

похожи на двух булочников, обсуждающих различные способы выпечки хлеба. Похоже, что страсть к любимому делу заставила даже ярых врагов забыть о своих распрях. Марк улыбнулся.

      Один из младших центурионов, худой юноша по имени Квинт Глабрио, подошел к нему и сказал:

      – Прошу прощения, командир, но скажи мне, где мы находимся, чтобы я мог успокоить солдат. Все жутко нервничают.

      – Я не могу точно ответить тебе. Горные террасы и деревья… Кое-кто думает, что это Киликия или Греция… Утром увидим. Возможно, встретим крестьян и узнаем все, что нам нужно.

      Глабрио изумленно взглянул на него. Даже в тусклом свете звезд Марк отчетливо увидел на его лице страх – страх, который побеждает все, заглушая даже боль от раны на руке.

      – Киликия, командир? Греция? Разве ты не видел?.. – Ему не хватило слов, и он молча указал на небо.

      Заинтригованный, Марк поднял голову. Стояла чудесная чистая ночь. «Так-так, – подумал он, – поглядим. Север должен быть… Где же он?» Холод пробежал по его спине. Марк уставился в небо и увидел незнакомые созвездия. Ни одного знакомого. Где же Большая Медведица, указывающая на полюс? Где звезды лета – Скорпион, Орел, Лира? Куда исчезли весенние созвездия, которые всегда сопровождали легион по ночам, – Андромеда, Пегас? И куда пропали звезды зимы? Где странные созвездия, которые ему довелось видеть в Африке и Киринайке?

      Гай Филипп и Виридовикс тоже смотрели на небо с недоумением. Галл пробормотал что-то на своем языке, но не так, как ругался с Гаем Филиппом, а мягко, со страхом, словно молитву.

      – Боги Олимпа, – прошептал старший центурион, и Марк вынужден был подавить нервный смешок. Это место лежало далеко за пределами Олимпа. И за пределами Рима тоже – его мысли о разгневанном проконсуле тотчас испарились. Их смело ветрами неизвестности.

      Немногие из римлян спали в ту ночь. Они сидели возле своих палаток, глядя в страшное небо, и, подобно всем людям на земле, пытались дать незнакомым звездам привычные имена – Мишень, Баллиста, Саранча. Это продолжалось всю ночь по мере того, как новые звезды сменяли друг друга на небосклоне. Восток стал белесым, затем порозовел. Лес перестал казаться густой темной массой, стали видны деревья, кусты, лишайники, ничем не отличающиеся от галльских, если не те же самые. Взошло солнце, и оно тоже было таким же, как всегда.

      И в этот момент что-то блеснуло в кустах, а вслед за вспышкой кто-то выкрикнул фразу на непонятном языке.

      2

      По тому, как незнакомец уверенно шел через кусты, раздвигая их в стороны, Марк догадался, что это не обычный лесной разбойник, а человек, ощущающий за спиной силу закона. Это было заметно и по его уверенной походке, и по широко расправленным плечам, внимательному взгляду. Одно то, что он вышел на поляну один, не придавая значения тому, что оказался лицом к лицу с более чем тысячью человек…

      – Ты прав, – сказал Гай Филипп, когда трибун поделился с ним своими соображениями. – Он не один, хотя на его месте я не оставил бы в кустах свой лук. У него наверняка неподалеку есть друзья, держу пари.

      Так оно,