Цветные сны Олимпиады. Мария Журавкова

стратегический запас к ночи Фома хреном сдул. Не, не так: «Все таблеточки бабай унес!». Я тебя умоляю…

      – Я вот думаю, почему она сама от меня не уходит?

      – Догадайся с трех раз! – засмеялась Фира. – Просто ей так очень удобно, чего тут непонятного. Она же нигде не работает?

      – Нет. Не работает. Когда родился Платон, мы с ней договорились, что она будет с ребенком, пока ему не исполнится пять лет. Он же у нас недоношенным родился. Дусе нельзя было рожать, у нее плохое зрение, сказали, может сетчатка отслоиться. У нее и так не очки, а просто окуляры. Когда Платошка родился, сначала он два месяца в реанимации лежал, потом мы долго по разным врачам мотались…

      Материально, конечно, пришлось ужаться, но мы решили не экономить на продуктах, врачах и лекарствах, а в остальном лишнего не тратить. Так она сама все время болеет!

      – У-ДИ-ВИ-ТЕЛЬ-НО! – продолжала издеваться Глафира, но Арсений не обращал внимания на ее язвительные реплики.

      – Понимаешь, то у нее панические атаки, то голова, то спина, то постоянные критические дни.

      – Понятно: то понос, то золотуха. Что же ты такую болезную в жены-то взял?

      – Так вначале думал, что человек нормальный. Она, конечно, рассказывала мне, что у нее мама покончила с собой, когда ей было шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Мы с ней как бы друзья по несчастью. У меня мама умерла, когда мне было тринадцать, а брату десять. Я после этого жил с бабушкой, а брат – с отцом. Он сказал, что двоих ему не потянуть. А знаешь, как бабушка давала мне деньги на подарок? – Арсений оживился, вспоминая бабушку. Он поерзал на диване, выпрямив спину, в глубине его глаз зажегся маленький теплый огонек.

      Фира вопросительно посмотрела на Арсения и кивнула головой, мол, продолжай-продолжай.

      – Она работала нянечкой в детском саду и зарабатывала очень мало. На день рождения дарила мне небольшую денежку, но держала ее так крепко в руках, что я не сразу мог ее взять. Я говорю: «Бабушка, ты чего так держишь? Ты же сказала, что это подарок для меня!». – «Для тебя, конечно», – говорит. А сама держит. Я за один конец держу, она за другой, и тянем каждый к себе, но потом она, конечно, отпускала.

      – Это что, шутка такая была?

      – Да нет. Она это серьезно. Думаю, ей было трудно расстаться с деньгами.

      – А отчего умерла мама?

      – Сердце. Ей еще не было сорока. Я сейчас думаю, это ее отец довел, – Арсений замолчал и отодвинулся вглубь общепитовского диванчика. «Ага. Тема для него неприятная», – машинально подумала Фира и участливо угукнула в ответ, что на языке профессиональных сигналов означало «Я тебя понимаю».

      – Мы с ним никогда об этом не говорили, но, думаю, я прав, – продолжил Арсений.

      «Ваш заказ. Приятного аппетита», – над ухом прозвучала дежурная фраза, неожиданно прервавшая поток интимных откровений. Проводив взглядом официанта, спешившего принять заказ от другого столика, Арсений снова заговорил.

      – Мне кажется, на этой почве мы с Дусей и сблизились: оба рано остались без матери. Правда, она