На круги своя. Ольга Сергеева

же не хочешь меня обидеть, правда?

      Маша прерывисто вздохнула, не в силах отвести от него взгляд. Она поняла, что было не так. Он её не любил. В его глазах было что угодно, но не любовь.

      – Но, я хорошо воспитан, – он поднялся, – и знаю, что дамам нужна романтика. Так что, надевай то платье, причешись. Мы поедем в ресторан.

      Он покинул комнату, оставляя Машу в состоянии, близком к помешательству. Она почувствовала, как опустились, опали её плечи, и вся согнулась. Слёзы потекли по лицу, капали ей на колени.

      Почему ей было так страшно? Он ведь фактически не трогал её – лёгкие касания пальцев, тихие слова. Но всё равно её трясло, трясло до такой степени, что она вся ходила ходуном.

      Она не хотела ехать ни в какой ресторан, но… Но это был её шанс.

      ***

      – К сожалению, ты и правда красива, – задумчиво сказал Даниил, когда она вышла на кухню, одетая в платье цвета тёмного вина, с собранными в аккуратный пучок волосами. Она не старалась выглядеть привлекательно, но знала, что светлые пряди, выбившиеся из причёски, красиво обрамляли её лицо.

      – Вот, держи, – Даниил протянул ей овальную шкатулку, завернутую в бархатный мешок, – это косметика моей матери. Приведи себя в порядок.

      Маша молча взяла шкатулку у него из рук и вернулась к зеркалу в гардеробной. Она осторожно извлекла глянцевую, кокетливую вещицу из мешочка. У её матери была точно такая же, и в детстве она готова была душу продать за то, чтобы заглянуть внутрь. Каждый ярус скрывал свои секреты – румяна, тени, тушь. Сейчас же всё таинственное очарование этого набора поблекло – тени были ярких, почти вульгарных оттенков, помада прогоркла от старости, а тушь иссохла. «Он нездоров, раз хочет, чтобы я использовала косметику его матери», – отстранённо думала Маша, кое-как пытаясь сделать макияж. Она уже почти закончила, когда Даниил подошёл к ней сзади.

      – На вид такая чистая, точно ангел, обладающий тайным знанием, – нежно прошептал он ей в ухо, – я думал, что не переживу, если ты меня бросишь, а теперь… – он невесомо коснулся её плеч, – Как же ты мне мешаешь, как ты давишь на меня. Так похожа на неё и, всё же, совсем другая.

      В правой руке у него был широкий платок, он ухватился за свисающий конец, растянув ткань перед ней.

      – Не хочу, чтобы ты знала, куда мы едем, пусть это будет для тебя сюрпризом.

      Маша не шевелилась, даже почти не дышала. Она боялась, что он передумает, оставит её дома, и тогда она не выберется из этой квартиры. Она не могла объяснить себе, что происходит, у неё попросту не хватало на это времени в череде, чехарде событий и воспоминаний. Но внутри неё горели красные лампочки тревоги, и она знала, что сегодня попытается сбежать.

      – Я ведь прервал все свои планы, решил: вдруг оно того стоит? Поставил всё на тебя – и всё проиграл, – продолжал тем временем Даниил, – как жаль, что я потерял столько времени.

      Он поднял платок выше и завязал ей глаза. За руку вывел её к порогу, галантно надел пальто. Лишённая зрения, Маша неустойчиво держалась на ногах, практически повиснув на Данииле, когда они выходили из квартиры.

      На