Капитуляция. Бренда Джойс

оба знаем, что это до смешного неверно, – заплетающимся языком еле произнесла она.

      – Да неужели?

      Странным образом ошеломленная, Эвелин облизнула губы.

      – Безусловно, вы согласитесь… Подобное утверждение – сущий вздор.

      Грейстоун медленно расплылся в улыбке.

      – Нет, я не согласен. Какая вы скромница!

      Эвелин не знала, что делать, к тому же теперь она не могла мыслить здраво. Ей еще никогда не приходилось находиться в объятиях какого-либо мужчины, кроме Анри, а муж не был молодым, необычайно красивым или чувственным. Сердце заколотилось еще сильнее. Эвелин охватили тревога и смущение, к которым примешивался некоторый страх, но, главным образом, она ощущала приятное возбуждение.

      Эвелин замялась.

      – Мне было шестнадцать лет, когда я вышла замуж.

      Грейстоун оживился:

      – Какое это имеет отношение к тому, что мы обсуждаем?

      Она пыталась объяснить ему, что не была по-настоящему искушенной в любовных делах, но теперь это, казалось, не имело значения. Джек Грейстоун был самым привлекательным мужчиной, которого когда-либо встречала Эвелин, и не только потому, что он оказался столь хорош собой. Он был таким в высшей степени мужественным, таким дерзким и самоуверенным, таким сильным! Ее колени подгибались. Сердце оглушительно грохотало. Кожу покалывало.

      Эвелин никогда еще не испытывала ничего подобного.

      Встав на цыпочки, она приготовилась поцеловать его, их взгляды слились. Глаза Грейстоуна изумленно, с недоверием распахнулись. Но тут же ярко засверкали.

      Внутри у Эвелин все оборвалось в ответ на этот взгляд, и она легонько коснулась губами его рта. В то самое мгновение, когда их губы встретились, ее пронзило потрясающее ощущение блаженства.

      Эвелин стояла, неумело лаская его губами, и чувствовала себя так, словно тело объял огонь.

      Грейстоун схватил ее за плечи и стал целовать. Эвелин задохнулась, потому что его губы были слишком решительными, даже требовательными, и он припал к ее рту с ошеломляющим неистовством.

      И Эвелин ответила на его поцелуй.

      Непостижимым образом она оказалась в объятиях Грейстоуна. Эвелин прижималась к его мощному телу, которое будто окутывало ее, а ее груди вдавились в его торс. Впервые в жизни Эвелин осознала, каково это – гореть в муках страстного желания. Это лишало разума, заставляло забыть обо всем на свете…

      А потом он вдруг отстранился и оттолкнул Эвелин от себя.

      – Что вы делаете? – потрясенно ахнула она.

      Грейстоун смотрел на нее, тяжело дыша, – его серые глаза возбужденно пылали. Эвелин плотнее обернула халат вокруг тела. Потом схватилась за диван, чтобы удержаться на ногах. Неужели она только что была в кольце сильных рук Грейстоуна? В объятиях совершенно незнакомого мужчины? И когда это прежде кто-то целовал ее вот так – с таким неудержимым желанием, со столь мощным накалом страстей?

      – А вы проказница, графиня, – резко бросил он.

      – Что? – вскричала Эвелин. Некоторое подобие здравомыслия постепенно возвращалось,