Капитуляция. Бренда Джойс

я заинтригован еще больше.

      Ей показалось или он только что разглядывал ее через халат и ночную рубашку? Эвелин подошла к дивану и села, все еще вне себя от беспокойства. Она напомнила себе, что хлопок был слишком плотным, чтобы Грейстоун мог хоть что-то сквозь него рассмотреть, но все равно чувствовала себя так, будто этот дерзкий контрабандист только что быстро окинул взором ее обнаженное тело.

      – Графиня?

      – Мое внимание привлек тот факт, мистер Грейстоун, что вы, вероятно, лучший фритредер в Корнуолле.

      Его темные брови взлетели вверх.

      – Фактически, я – лучший контрабандист во всей Великобритании, и у меня есть основания утверждать это.

      Эвелин еле заметно улыбнулась: его высокомерие показалось ей притягательным, а самоуверенность – успокаивающей.

      – Кого-то ваша бравада могла бы оттолкнуть, мистер Грейстоун, но бравада – именно то, что мне сейчас нужно.

      – Ну а теперь вы меня окончательно заинтриговали, – отозвался он.

      Эвелин перехватила взгляд его серых глаз и принялась гадать, не заинтересовался ли он ею как женщиной.

      – Я хочу нанять контрабандиста, не простого контрабандиста, а умелого и отважного, чтобы вывезти семейные реликвии из шато моего мужа во Франции.

      Он поставил бокал на столик и медленно произнес:

      – Я правильно вас расслышал?

      – Мой муж недавно умер, а эти фамильные ценности чрезвычайно важны для меня и моей дочери.

      – Я сожалею о вашей потере, – сказал Грейстоун, на самом деле, похоже, ничего подобного не испытывая. Потом, подумав, произнес: – Это довольно трудная задача.

      – Да, я представляю, насколько это непросто, но именно поэтому я и разыскивала вас, мистер Грейстоун, ведь вы, несомненно, человек, способный выполнить подобную миссию.

      Он пристально и долго смотрел на нее, и Эвелин уже начинала привыкать к тому, что не может даже отдаленно предполагать, каковы его мысли и эмоции.

      – Пересекать Ла-Манш опасно. Путешествие по Франции сейчас – сущее безумие, страна по-прежнему охвачена кровавой революцией, графиня. А вы просите меня рисковать жизнью ради ваших семейных реликвий.

      – Эти реликвии оставил мне и моей дочери мой недавно умерший муж, и больше всего на свете он хотел, чтобы я забрала их, – твердо сказала Эвелин. Видя, что выражение лица контрабандиста не изменилось, она добавила: – Я должна забрать семейные реликвии, а у вас просто выдающаяся репутация!

      – Убежден, они важны для вас. Как убежден и в том, что ваш муж желал передать их вам. Однако мои услуги весьма дороги.

      Она не могла точно определить, что означает его взгляд, но Грейстоун говорил ей то же самое четыре года назад. Собираясь предложить ему часть золота, как только оно окажется в ее руках, Эвелин осторожно произнесла:

      – Реликвии имеют немалую ценность, сэр.

      Она не считала разумным рассказывать ему о том, что Анри оставил ей целый сундук золота.

      – Разумеется, они имеют ценность… Речь ведь, очевидно,