Остров мертвых. Умереть в Италбаре. Роджер Желязны

пустыньками – для разнообразия; с одной горбатой рекой длиной с половину Миссисипи; с системой океанических течений, которой я очень гордился; а также с пятисотмильным перешейком/горным хребтом, который я поднял между двумя континентами просто потому, что геологи ненавидят их так же сильно, как любят антропологи. Я видел, как рядом с экватором сформировался штормовой циклон, сместился к северу, пролил свое мокрое бремя над океаном. Одна за другой, по мере того как я подлетал ближе, три луны – Флопсус, Мопсус и Пушинус [2] – частично заслоняли планету.

      Я пустил «Модель Т» по широкой эллиптической орбите, проходившей за самой дальней луной и, как я надеялся, за пределами досягаемости любых средств обнаружения. После чего занялся подготовкой спусков – своего изначального и позднейших, которые кораблю предстояло совершать самостоятельно.

      Потом я проверил текущее положение, поставил будильник и лег спать.

      Проснувшись, я посетил гальюн, осмотрел дрейф-сани, перебрал экипировку. Принял ультразвуковой душ, надел черную рубашку и штаны из водоотталкивающего синтетического материала, название которого никак не могу запомнить, хоть и владею компанией-производителем. Натянул ботинки, которые называю армейскими, хотя теперь все вокруг зовут их походными, и заправил в них штаны. Потом застегнул мягкий кожаный ремень на черную разъемную пряжку, способную превратиться в две рукояти для удавки, вырванной из центрального шва. К ремню прицепил кобуру для лазерного пистолета, чтобы тот всегда был у правого бедра, сзади повесил ряд маленьких гранат. На шею надел медальон с плюнь-бомбой, а на правое запястье – часы, настроенные на время Иллирии и способные испускать пара-газ на девять часов, если потянуть за головку. В карманы отправились носовой платок, расческа и останки тысячелетней кроличьей лапки. Я был готов.

      Но мне пришлось подождать. Я хотел спуститься ночью – легко, как тополиный пух, только черный, – на континент Роскошь и приземлиться не ближе, чем в сотне, и не дальше, чем в трех сотнях миль от моей цели.

      Я вскинул на плечи рюкзак, выкурил сигарету и вернулся в отсек для саней. Загерметизировал его и залез в сани. Опустил купол, закрепил его, ощутил слабое дуновение воздуха над головой, маленькую волну тепла вокруг ног. Надавил на кнопку, открывавшую люк.

      Стена поднялась, и я посмотрел вниз, на полумесяц, которым стал мой мир. «Т» запустит меня в правильный момент; сани затормозят, когда будет нужно. Мне оставалось лишь контролировать спуск после входа в атмосферу. Сани вместе со мной весили всего несколько фунтов благодаря антиграв-элементам в корпусе. У них были рули, элероны, стабилизаторы; а еще паруса и ветрогоны. Они не так похожи на планер, как кажется тем, кто слышит о них впервые. Скорее это парусник, способный перемещаться во всех трех измерениях. И я ждал в нем, я смотрел, как волна ночи смывает с Иллирии день. Показался Мопсус, Пушинус скрылся из вида. У меня зачесалась правая лодыжка.

      Пока я ее чесал, над моей головой зажглась синяя лампочка.

2

Названия лун Иллирии (в оригинале Flopsus, Mopsus и Kattontallus) являются скрытой шуткой Фрэнсиса Сэндоу и отсылают к именам сестер кролика Питера из сказок Беатрис Поттер – Флопси, Мопси и Пушинки (Flopsy, Mopsy и Cottontail). – Прим. пер.