Время ведьм. Надежда Синельникова

не играла.

      – Не будь жадиной! Ты же любишь меня? – вкрадчиво спросила Сара. Я вскинула на нее глаза. Она улыбалась гадкой улыбкой, и я послушно выпустила куклу из рук и только смотрела, как ее тонкие пальцы вертят ее во все стороны. Наконец она отдала ее назад и убежала в дом. Я посадила растрепанную куклу в траву, играть мне уже не хотелось…

      Ледяная вода стекала по моему лицу, мокрые пряди волос прилипли к шее и обнаженным плечам. Я жадно вдыхала воздух. Я не умерла, я все еще была в сарае, как животное, привязанная на цепи. Возле меня стоял дюжий крестьянин с пустым ведром.

      – Нельзя позволять ей оставаться в бессознательном состоянии. Это Дьявол дает ей отдых и новые силы! – старик чуть заметно кивнул нескольким женщинам и они двинулись ко мне. Сперва я не понимала, что они хотят сделать. Потом я увидела у них в руках портняжные иглы. Я закричала только тогда, когда они впились в мое тело.

      Сестры

      Я стояла в прохладном холле нашего лондонского дома и смотрела на Сару. Она была все такой же красивой и гордой, но что-то в ней неуловимо изменилось. Иногда она смотрела на меня так, как будто одна знала какой-то секрет.

      – Экипаж трясло до самого Рагби-стрит, – сказала Сара, проходя в дом.

      – Ты надолго? – она все время была в разъездах, и после моей свадьбы мы почти не виделись. Она загадочно улыбнулась.

      – Думаю, я останусь на весь сезон. – Сара пристально посмотрела на меня. – Ты повзрослела за эти месяцы. Ты счастлива?

      Я порывисто прижала руки к груди.

      – Счастлива! Я даже не представляла, что возможно так любить друг друга, как мы с Джоном!

      Она снисходительно улыбнулась мне, глубокие темные глаза странно блеснули.

      Безумие было разлито вокруг меня, я чувствовала его. Люди, ослепленные собственной жестокостью и злобой, уже не ведали, что творили. Мои руки, крепко скрученные веревкой, кровоточили, болела каждая частичка израненного тела. Боль настолько ослепила меня, что временами я жаждала смерти, которая должна была избавить меня от страданий, но она не приходила. Я стояла на коленях, судорожно вдыхая воздух горящими легкими в те минуты, когда меня за волосы не опускали лицом в чан с водой. Староста уже не требовал никаких признаний, они все равно решили, что я виновна, и теперь медленно убивали меня! Наконец мои мучители оставили меня в покое и бросили на солому. Остинки впивались мне в щеку, но этой мимолетной боли я уже не чувствовала. Мысленно я обращалась к Саре, ибо совсем скоро мы снова будем вместе!