Шанс. Книга 1. Возрождение. Мрак Антоним

не поможет!

      – С-сца-апала! Т-тварь!

      – Стыдись, мужчина! Молодой, сильный, дрожит, как девственница в брачную ночь. Встань! Неприлично валяться при даме в мятой постели.

      – Из-здеваешься!? Я р-рукой пошевелить не могу.

      – Хотя бы попробуй! Не желаешь быть мертвецом – будь до конца человеком: свою слабость можешь преодолеть только ты сам.

      Она отошла к окну и отвернулась. Дыхание восстановилось, но страх не прошёл. Не удавалось унять нервную дрожь. Он смотрел ей в спину. Она стояла в первоначальной позе, почти без движения. Чуть колыхнулись волосы, когда его взгляд переместился выше, и он вдруг осознал, что они наблюдают друг за другом взаимно: он настороженно, она – насмешливо и цепко,.. и глубоко, будто голым посадила на стеклянный стол и до последнего уголка просвечивает чем-то трепещущую душу. Он растерялся. Некоторое время выжидал. Легче не становилось. Где-то в голове мысли протискивались в узкую щель и, казалось, разрывали мозг: – « Не уходит… А если опять повернётся? Ну уж нет! Но что же делать? Вот дьявольщина! Попробовать!? А ну, соберись… Соберись! Встать!!»

      Он несколько раз коротко хватнул ртом воздух и рванулся с кровати, не соразмеряя сил. Страшная боль пронизала лёгкие, ухватилась за сердце, волной прошлась от макушки до пят. Глаза застлала чернота, в ушах разрастался шум гигантского прибоя. Он почувствовал, что теряет равновесие.

      «Изловила-таки, ведьма… обманула…» – смысл, трансформируясь из мысли в настроение, неумолимо вытеснял остатки надежды.

      Но в следующий миг будто множество иголок вонзилось в ступни непослушных ног, порождая зудящую боль, и он ощутил в них крепнущую опору. Шум прекратился, медленно прояснялось зрение. По телу ударила судорога и начались приступы выворачивающего кашля. Изо рта извергалась липкая пена. Он захлёбывался, давился, плевался, а она всё выходила, заполняя рот и нос. По лицу обильно текли слёзы.

      – Тьфу ты, гадость! Да что же это такое? – прохрипел он в промежуток между приступами, заметив красные пятна на белых простынях.

      – Что это? Наверное, это жизнь возвращает свои права, – она ответила не оборачиваясь. – А ты думал – она чище смерти?

      Силы понемногу восстанавливались. Он направился к умывальнику, открыл кран, из которого потекла ржавая вода, несущая запах и вкус железа, схожий с запахом и вкусом его собственной крови, которую он намеревался смыть. Подрагивающими руками он взял графин с чистой водой, умылся над тазом, за неимением полотенца кое-как вытерся всё теми же простынями, отыскивая на них относительно чистые места.

      – Ну что, переломал себя? Иди-ка сюда.

      Осторожно, ощупывая нервами пространство, он стал приближаться. Вопреки опасениям жуткие ощущения не наваливались. С каждым мгновением он чувствовал себя всё увереннее. Телу возвращалась былая подвижность и гибкость. Он подошёл к окну и, не глядя на неё, встал рядом. Она выпрямилась и чуть отступила назад из поля его зрения. Над ухом он услышал её голос, зазвучавший