Шанс. Книга 1. Возрождение. Мрак Антоним

ковбой, – но так, по крайней мере, у тебя не возникнет фантазии у кого-нибудь одолжиться.

      – Здесь столько…

      – Ну?!

      – Столько у нас доцент не получает!

      – Да что ты! В самом деле?.. Влад, что у тебя за привычка по пустякам выяснения зачинать? Друзей захочется в ресторан пригласить на прощальный ужин, сувенир на память кому-нибудь оставить, да мало ли? Я не рекомендовал бы встречаться с кем-либо из друзей: ты уже «не тот, что был вчера», но сейчас это тебе пояснять – только время терять. Поэтому давай, дуй – там сам разберёшься. Да!.. и помни, пожалуйста, про гостиничные правила: ты возвращаешься до одиннадцати вечера или не появляешься до утра – в целях экономии психоэнергетических затрат не стоит лишний раз привлекать внимание как любопытствующей, так и «компетентной» части гостиничного персонала…

      – Ну, что ещё? – спросил Шерр, чувствуя в собеседнике лёгкую неуверенность.

      – Не могу вспомнить, где мои документы: в больнице, может, или в общаге остались?

      – А они тебе на кой ляд?.. А впрочем,.. изволь посмотреть в бумажнике.

      – Там нет!..

      – Посмотри внимательней… – Шерр тяжело вздохнул, словно в разговоре с безнадёжным упрямцем.

      Влад снова достал бумажник и убедился, что минутой ранее не сумел разглядеть в нём паспорта и удостоверения аспиранта, поместившихся в одном из отделений.

      – Нехорошо быть таким рассеянным, – проговорил он как бы самому себе.

      – Угу, – согласился Шерр, удобно устраиваясь в кресле и набулькивая в фужер «Лимонад».

      За этим занятием – поглощением газировки – его и застала Нора поздно вечером. Ковбой располагался в том же кресле, в той же вальяжной позе, разве что «Лимонад» сменился «Крюшоном», снятым с производства уже с десяток лет, да у его ног на полу возвышалась внушительная стопка дневных газет. Цветной громоздкий «Рубин» – одно из недавних достижений отечественной радиотехники – беззвучно выдавал зрителю фильтрованный блок новостей.

      – Скучаем, Шерр?

      – Напротив: «с чувством глубокого удовлетворения» созерцаем «бенефис генсека».

      – Как он? – спросила Нора, перемещаясь по комнате.

      – Ускоренно деградирует.

      – Я не о генсеке! – Нора присела на диван. Шерр повернул лицо к собеседнице – и телевизор погас. – Каково впечатление?

      – Приличный молодой человек в фазе активно-созидательного жизненного периода. Не ныл, не ударился в бега, как заяц.

      – При высокой эмоциональности у него, тем не менее, устойчивый аналитический, можно даже сказать прагматичный, образ мышления, исключающий надежду на «авось». Он глубоко осознал, что бежать некуда, да и договором ему предоставлена доминанта жизнедеятельности без каких-либо ограничений и обязательств, кроме постоянства нашего присутствия и взаимного общения.

      – Одним словом, привилегия высшего порядка?!

      – Да, но он этого не знает…