Вкус дня. Михаил Бард

он казался знакомым, но она не сразу сообразила, где могла его видеть.

      Но запах цветов, Солнца и лета освежил её воспоминания.

      – А я думала, – произнесла она. – Такие, как ты, вымерли.

      Незнакомец улыбнулся.

      – Ангел, – произнёс он, обращаясь к Кетцалькоатлю. Его глаза вспыхнули во тьме золотыми искрами. – Зажги свечи.

      И в полной темноте, слепой, хромой и всегда горделивый Кетцалькоатль без какого-либо труда нашёл зажигалку и принялся одну за одной зажигать свечи, освещая багрово-красное убранство церкви. Антарес вздохнула. Судя по всему, день ей придётся провести здесь, среди чадящих свечей, паствы и проповедей. Как хорошо, что спит она мертвецким сном, как плохо, что она не проснётся, даже если древний двенадцатикрылый ангел решит её прикончить.

      Антарес прошла к незнакомцу, нисколько его не боясь. В последнее время она слишком устала, чтобы испытывать страх.

      – Что тебе нужно?

      – Как грубо, – он покачал головой. – Молодые не умеют ценить важность момента.

      – Что. Тебе. Нужно?

      Он ответил Антарес долгим взглядом. В его глазах она не видела ни восхищения своей красотой, ни ненависти «светлого» к «тёмному», ни раздражения. Только грусть и давнюю усталость. Незнакомец окинул взглядом свою церковь, потом вновь остановился на лице Антарес, решая, с чего начать диалог.

      – Как тебя зовут?

      – Антарес, – только и ответила она. Раньше своё имя она бы приукрасила каким-нибудь громким титулом. Сейчас же, когда её первый муж погиб от её руки, а второй оказался скользким предателем, титулы не имели смысла.

      – А меня зовут Эндимион, – он улыбнулся. – Впрочем… можешь звать меня и Уицилопочтли. Как угодно.

      Антарес не прокомментировала. Эндимион лишь улыбнулся, когда Кетцалькоатль положил зажигалку на место и, наконец-то, сообразил, что что-то не так.

      – Тла… – прохрипел он, но после опустился на одно колено, склонив голову к самому полу. – Тлатоани!

      – Встань, – только и приказал Эндимион.

      Антарес нахмурилась, глядя, как Кетцалькоатль вытянулся и не смел пошевелиться.

      – Антарес, – выдохнул Эндимион. – Ты хочешь смерти Гелиос?

      Королева лишь едва заметно приподняла бровь. То Эндимион строил из себя неторопливого и сдержанного старца, то переходил к делу резко и без предупреждения. И такая манера общения говорила лишь об одной вещи. Эндимион, как и многие бессмертные, за долгие годы своей жизни разучился общаться.

      – Глупый вопрос, верно? – он невольно улыбнулся. – Наши виды враждовали на протяжении всей истории. Ровно до тех пор, пока начала не ушли со сцены и не передали бразды правления людям.

      Антарес глубоко вздохнула.

      – Меня не интересует история. По крайней мере, в час перед рассветом.

      – Меня тоже, – Эндимион качнул головой. – Но я призвал тебя не ради лекций. Я хочу предложить тебе союз.

      Антарес вновь ответила молчанием, позволяя тишине